«Тому следовало бы держать свой чертов рот на замке!» – с раздражением подумал Роберт и огрызнулся:
– Абсолютно!
– Если не считать трости, шрама на лбу и вселенской тоски на лице, когда ты думаешь, что на тебя никто не смотрит. – Роберт взглянула на отца, и тот глубокомысленно кивнул. – Тебя что-то тревожит, и это явно не ваши дела с Бересфордом. Ты можешь ничего не рассказывать, если это не моего ума дело, но не пытайся убедить, что с тобой все в порядке.
Роберт принялся задумчиво крутить в пальцах бокал с напитком. Они ни словом не упомянули о Джорджиане, хотя Томас использовал каждую возможность, чтобы очернить ее имя, но отец не обладал его горячностью и не высказывал поспешных суждений. После всех этих дней душевных терзаний Роберту отчаянно хотелось кому-нибудь о ней рассказать.
– Это останется между нами?
– Если ты этого хочешь, – невозмутимо ответил герцог.
Роберт кивнул.
– В Осборн-Хаусе я встретил одну леди.
Герцог заложил руки за голову и приготовился слушать.
– Очень привлекательную, я полагаю?
– Да. – Роберт откашлялся. – Она заботилась обо мне, пока я был прикован к постели.
– Очень любезно с ее стороны, – заметил Роленд.
После некоторых колебаний Роберт решил рассказать отцу все.
– Если честно… она спасла мне жизнь: не только спугнула разбойников, которые попросту забили бы меня до смерти, но и привезла в дом своей подруги и убедила ее мне помочь.
– А была необходимость убеждать? – спросил герцог совершенно бесстрастно, но Роберт все равно поморщился.
– Дело в том, что это был дом того идиота, что проиграл мне его той ночью и написал своей жене, что я собираюсь вышвырнуть их всех вон и устроить там бордель. – Роберт прижал к виску кулак. – Не помню, чтобы я говорил такое, да и сам дом в Дербишире мне не был нужен. Нет нужды говорить, что хозяйка дома совсем не жаждала меня видеть.
Герцог хмыкнул.
– Джорджиане пришлось представить меня им как своего жениха, который решил сделать ей сюрприз и приехал без уведомления, но случилось несчастье. Ко мне относились очень хорошо.
– Потому что принимали тебя за другого. – Герцог потянулся за графином и плеснул еще немного вина в бокал. – Мне кажется, ты должен извлечь из этого определенный урок.
Без сомнения. Роб кивнул.
Отец и сын некоторое время сидели молча. Роберт допил вино и продолжил:
– Ей не было нужды мне помогать, но она все же это сделала, и я не могу перестать думать о ней.
– Тебе она тоже сказала, что вы жених и невеста?
При воспоминании об этом по телу Роберта разлилось тепло.
– Да.
Герцог вскинул голову.
– И тебе это понравилось, правда? Хоть ты и не знал, что это ложь.
– Да, понравилось, а вот то, что у нее действительно есть жених, не очень.
– И в этом проблема, – пробормотал герцог.
– Я не хочу, чтобы она выходила за него замуж.
– Вот как? – подался вперед Роленд. – Почему?
Роберт поднял голову и заглянул отцу в глаза. Герцог был неглуп и всегда знал, когда его сыновья лгут или из-за чего-то беспокоятся, поэтому Роберт был уверен, что все его мысли отец читает у него на лице как раскрытую книгу.
– Ты почти не знаешь эту девушку, – напомнил герцог.
«Мне и того, что знаю, достаточно». Хотя этот мерзавец Стерлинг знал, конечно, больше. Роберт понял, что у нее на сердце, и никогда не простит себе, если допустит, чтобы она вышла замуж за Стерлинга, и ничего не предпримет. Ему нужно знать наверняка, питает ли она к нему такие же чувства, как он к ней, и если он ей безразличен – что ж, придется это принять, ну а если нет…
Внезапно решение пришло само собой:
– Завтра утром я уезжаю в Лондон.
Роленд вскинул бровь.
– И с какой целью?
– Выяснить, нет ли у нее желания узнать меня получше, меня настоящего.
– Вот как? А что ты скажешь своей матери? Ведь она непременно накинется на меня с требованием тебя остановить, не позволить опять рисковать заново обретенным здоровьем.
Губы Робертаа изогнулись в улыбке. «Честно говоря, я не строила столь далекоидущих планов», – зазвучал у него в голове голос Джорджианы. Теперь он понимал, что это значит.
– Именно поэтому я тебе все и рассказал, чтобы объяснил ей мой отъезд, когда проснется.
Роленд усмехнулся.
– Это нечестный прием, дружище!
Однако Роберт лишь отмахнулся:
– Ты что, думаешь, я сошел с ума?
Герцог некоторое время молчал, угрюмо глядя на огонь в камине, наконец заговорил:
– Я был примерно твоего возраста, когда встретил девушку, красивее которой никогда не видел. Умную и сильную духом. А уж энергии ее хватило бы на пятерых. Я лез из кожи вон в попытке завладеть ее вниманием, а когда это наконец удалось, поставил себя в глупое положении. Кто бы что ни говорил, я не желал отступаться – ведь меня поддерживала она. Сошел ли ты с ума? Можно и так сказать. Я распознал симптомы, потому что и сам был одержим. – Он поднял глаза. – Для меня все закончилось хорошо, хотя твоя мать до сих пор думает, что я время от времени сажусь в лужу.
– Значит, я все делаю правильно, да? – с облегчением воскликнул Роберт.
– Остается лишь надеяться, что тебе повезет, – проворчал Роленд. – Поезжай и выясни, заболел ли ты тем же самым счастливым безумием, что и я. Надеюсь, эта леди тоскует по тебе так же сильно, как и ты по ней.
Роберт улыбнулся.
– Я тоже очень надеюсь на это и непременно выясню.
Глава 21
Через два дня после визита Джорджианы к Софи на Кавендиш-сквер явился Стерлинг.
Леди Сидлоу сообщила о его прибытии самолично, с выражением недовольства на лице.
– Все еще не одета! Дорогая моя, о чем ты только думаешь, лежа в кровати до обеда? Приехал лорд Стерлинг. Слишком рано, конечно. Ох, уж эти современные манеры! Впрочем, это к делу не относится. Ты не можешь заставлять его ждать.
Повернувшись к служанке, укладывавшей волосы Джорджиане, наставница рявкнула:
– А ты поторопись, Надин!
Стерлинг. Сердце девушки подскочило к горлу, не давая дышать, и забилось как птица в клетке, но вовсе не от радости: напротив, в глубине ее души зарождалось неприятное ощущение, похожее на страх. Визит к Софи не помог привести мысли в порядок и не дал ответов на многочисленные вопросы. И теперь Джорджиана была уверена, что чувство вины и терзающие душу сомнения непременно отразятся на ее лице.
