Томас с минуту смотрел на нее, потом сказал:
– Осмелюсь предположить, что Роберт наверняка оценил бы эту шутку, если бы не проблемы с головой.
– Да, он прав, – пробормотал Роберт, поправляя подпруги.
Джорджиана понизила голос, но он все равно расслышал ее слова.
– И тем не менее мне необходимо, чтобы вы меня простили. Мои действия причинили вам душевные страдания, и я прошу у вас прощения за это.
Томас, упершись кулаком в бок, взирал из седла на Джорджиану со странной ухмылкой на губах. Голова девушки была запрокинута в ожидании ответа, и в неясном свете первых лучей рассвета ее волосы переливались подобно золоту.
– Я прощаю вас, миледи, – проговорил наконец Томас и перевел взгляд на брата. – И не только потому, что не желаю портить отношения с Уэстом. Думаю, не стоит судить поспешно о благих намерениях, особенно о тех, коими руководствуются в экстремальных ситуациях.
Ответная улыбка Джорджианы была поистине ослепительной, и Роберт понял, что она испытала огромное облегчение.
– Спасибо, сэр. Надеюсь, с этого момента наши отношения станут лучше.
– Я в этом не сомневаюсь. – Томас опять взглянул на брата. – Нужна помощь с подпругами? Я приехал сказать, что уже половина пятого и служанка скоро обнаружит отсутствие своей хозяйки.
Джорджиана фыркнула, хотя и поспешила к Артемиде.
– Надин не заходит ко мне в спальню раньше восьми. Ей нравится завтракать неторопливо. И сегодня мне это очень на руку!
Всадники двинулись вдоль озера, а потом воспользовались последней возможностью пустить коней в галоп. На этот раз Джорджиана прильнула к шее кобылы, пустила ее во весь опор и выиграла гонку у обоих братьев, хотя и с очень небольшим преимуществом. Издав торжествующий возглас, девушка подкинула вверх шляпу, и Роберту пришлось поднимать ее с земли.
– Отличная гонка! – воскликнул Томас, и губы его наконец-то растянулись в улыбке.
– Благодарю вас, сэр. Мне тоже она доставила огромное удовольствие, не говоря о победе.
Девушка поклонилась и, витиевато взмахнув шляпой, водрузила ее на голову.
– У меня всего один вопрос, ведь мы теперь друзья и все такое. Как отреагировала леди Уинстон, когда вы рассказали, что произошло на самом деле?
Джорджиана покраснела.
– О… хорошо, что напомнили. Я намерена написать ей письмо, но на это требуется время, знаете ли, поскольку объяснить все довольно непросто.
– И как продвигаются дела? – спросил Роберт.
– Пока готово лишь начало: «Дорогая Китти, надеюсь ты сама и остальные обитатели Осборн-Хауса чувствуете себя хорошо. Особенно малышка Аннабель». – Джорджиана ненадолго замолчала. – Остальной текст я еще не продумала.
Роберт закашлялся, пытаясь скрыть смех, а Томас не стал и пытаться. Джорджиана посмотрела на него с печальной улыбкой и тяжело вздохнула.
– Знаю, это ужасно. Думаю, все мы пытаемся придумать какие-то положительные объяснения своим поступкам.
– Можете сослаться на внезапное ухудшение зрения, – предложил Томас.
– Но голоса-то вряд ли перепутаешь, я ведь не глухая, – с усмешкой возразила Джорджиана. – Хотя проблемы со слухом мне бы очень пригодились, когда мы с Китти встретимся и она начнет высказывать все, что обо мне думает.
– Сомневаюсь, что леди Уинстон так поступит, – произнес Роберт.
– О, можешь мне поверить: Китти придет в ярость, – уверенно заявила Джорджиана. – Мне страшно представить, что она обо мне подумает, но еще страшнее – что скажет. А ведь еще есть Женева и матушка Уинстон…
– Я не собираюсь отбирать у них дом, – в который раз повторил Роберт. – Этот вопрос решен, не так ли?
Джорджиана озадаченно наморщила лоб.
– Думаю, да, и все же… Мы с Китти дружили еще со школы. Она непременно захочет знать, зачем я сочинила эту историю.
Но Роберт лишь подмигнул в ответ. Они как раз въезжали на Оксфорд-стрит, где уже появились первые прохожие, однако им удалось проскользнуть незамеченными. Когда же они оказались на Кавендиш-сквер, крыши домов позолотили первые лучи солнца.
Роберт спрыгнул на землю, и Джорджиана едва ли не упала в его объятия. Оставив лошадей на попечение Томаса, они поспешили вниз по Мортимер-стрит. Оглядевшись по сторонам, Роберт отворил садовую калитку и, после того как в последний раз поцеловал, погладил по щеке и прошептал:
– До скорого.
– Надеюсь, до очень скорого, – выдохнула Джорджиана и, подмигнув Роберту, исчезла за деревьями.
«Тебе не придется ждать долго», – мысленно пообещал Роберт, быстро направляясь к брату и уже планируя следующую вылазку.
Глава 27
Целый день на губах Джорджианы играла еле заметная глупая улыбка. Утром доставили невероятно красивый букет из восхитительных алых роз, веточек мирта и боярышника, к которому была прикреплена карточка с единственной витиеватой буквой У. При виде букета леди Сидлоу прижала руку к сердцу, и Джорджиана быстро отнесла его в свою спальню, поставив возле того самого окна, в которое Роберт кидал камешки. Девушка надеялась, что он повторит свои действия, но следующее утро встретило ее тишиной, однако вскоре в ее спальню ворвалась запыхавшаяся леди Сидлоу.
– Одевайся. К нам едет лорд Уэйкфилд.
Все еще в домашнем халате, Джорджиана изумленно заморгала, оторвав взгляд от букета.
– Сегодня?
– Меньше чем через час.
Сердце девушки сковал ледяной холод, к тому же в зеркале она увидела насмерть перепуганное лицо Надин.
– Но как это возможно? Я отослала ему письмо всего неделю назад! – От Лондона до его поместья как раз неделя пути.
– Он ничего не объяснил в своей записке, но он здесь, в городе, так что поторопись!
И наставница не солгала. Джорджиана едва успела надеть платье и собрать волосы в пучок, как перед домом остановился экипаж. Она не видела брата так давно, что почти забыла, как он выглядит.
В детстве ей казалось, что Алистер постоянно раздражен. Джорджиана помнила неизменное выражение недовольства на его лице, горящие зловещим огнем голубые глаза и торчавшие в разные стороны темные волосы, которые выглядели так, словно он в ярости рвал их на себе. Она была безумно рада, что он не жил вместе с ними в поместье. Как-то раз Джорджиана услышала, как ее мать рассказывала своей приехавшей с визитом подруге про мать Алистера: холодную, необщительную, – потому вроде бы и вырос он таким – жестоким, неприветливым. В ответ на это гостья зацокала языком и сказала, что у него не все в порядке с головой, однако мама мягко укорила ее за такие слова, поскольку всегда была склонна видеть в людях только хорошее.
Юная Джорджиана, в отличие от мамы, разделяла мнение ее подруги: в Алистере и правда было нечто такое, что несказанно ее пугало.
