– Ладно, так и быть. Нужно, – сдался он.
– Все, что угодно!
– Ты разжигаешь в доме камин. Ты, как я понял, профи.
– Принято! Что еще?
– Ты аккуратно каждый раз проходишь мимо спотыкательного места и не спотыкаешься.
– Не обещаю, но попробую, – рассмеялась я.
– И еще звонишь мне каждый день и рассказываешь, как у тебя дела.
– Ты не останешься здесь со мной надолго, так? – спросила я, внезапно приходя в уныние. Присутствие Гэбриэла странным образом делало все лучше: начиная от моего внутреннего состояния и заканчивая окружающим миром.
– Я должен уехать завтра, Кристи. У меня дела в Дублине. Но мы сможем видеться, если захочешь.
– Хочу, – кивнула я, надеясь, что мои глаза не выдадут мои мысли. Я не хотела, чтобы он уезжал. Я привязалась к нему, и теперь одна мысль о том, что мы скоро расстанемся, саднила, как заноза.
– Выше нос, – сказал он. – Ты не будешь скучать. На острове куча интересного. В гараже есть еще одна машина, ты в любое время можешь поехать в любое место, включая материк, переправа работает стабильно. Ну, не считая тех дней, когда штормит. И Анджи может составить тебе компанию, она обожает приключения. У нее шило в заднице и, наверно, еще и горстка гвоздей…
– Ладно, – вымученно улыбнулась я.
– Значит, договорились? – поднялся он, потягиваясь и разминая мышцы. – Разжигаешь камин, не спотыкаешься на спотыкательном месте и звонишь мне. А также плюешь абсолютно на все и на всех, кроме себя самой и своего здоровья. Теперь хочешь выбрать спальню? Их три наверху, возьми любую.
* * *
Я выбрала комнату с окнами на восток, люблю утреннее солнце. Харт пожелал мне спокойной ночи и ушел. Я позвонила Рейчел и сказала ей, что со мной все хорошо. Что у меня есть крыша над головой, защита и я планирую начать новую жизнь. Она спросила, где я, и я сказала, что лучше только у Христа за пазухой. Я правда чувствовала, что теперь никакое зло не посмеет тронуть меня.
Я приняла душ в смежной ванной комнате, забралась в кровать, погасила свет, и меня вырубило от усталости. Но долго я не проспала. Проснулась, когда было слегка за полночь, в промокшей от пота и прилипшей к телу ночнушке.
Мне приснилась та самая ночь, когда я получила овечью голову в подарок на день рождения. Приснился сад, полный гостей, и звуки музыки. Семья звала меня в гущу сада, чтобы открыть подарок. Отец вручил мне нож, чтобы я могла разрезать красные шелковые ленты на огромной коробке. Я разрезала их, они упали в траву и внезапно ожили. Расползлись в стороны, словно змеи.
«Будь осторожна, не делай резких движений», – предупредил меня отец, провожая змей глазами. Потом я сорвала оберточную бумагу, разрезала картон, и коробка развалилась.
Внутри на красной бархатной подушке, посыпанной блестками, лежала голова Гэбриэла.
Я выбралась из кровати, зашла в ванную и сунула лицо под ледяную струю воды. Пару минут смотрела в зеркало, вцепившись руками в раковину и пытаясь успокоить внутри животный, панический ужас. Это просто сон, сказала я себе. Просто отражение моего страха потерять Харта. Просто дурацкий хаотичный сюжет, который слепили мои нервные клетки под воздействием тревог и стресса.
Я не потеряю его. Он всегда будет рядом. С ним никогда ничего не случится. Никакое зло не посмеет посягнуть на его жизнь.
Я сняла мокрую ночную рубашку, набросила на себя черный банный халат, который обнаружила в ванной комнате на крючке, и спустилась по ступенькам в гостиную.
В камине по-прежнему горел огонь. Гэбриэл сидел на диване рядом, задумчиво глядя на пламя. Рядом с ним лежал раскрытый ноутбук, но экран уже погас. Харт оглянулся на звук моих шагов.
– Все в порядке? – спросил он, скользя глазами по моему лицу.
Я молча подошла к нему, села рядом и обняла. Его рука легла на мои плечи. Эмоции захлестнули меня, и я не сразу смогла ответить.
– В чем дело?
– Просто пообещай мне, что с тобой ничего не случится.
– Со мной ничего не случится, – сказал он, явно недоумевая, что на меня нашло.
– Мне приснилось, что тебя убили. Жестоко…
– Надеюсь, я умер с достоинством?
Он шутил и пытался рассмешить меня, но мне было не до смеха. К сожалению, он и я жили в мире, где человеческие жизни стоили меньше пороха и ножей. Я зажмурилась, приказывая себе не сметь плакать, и прижалась лицом к его плечу, надеясь, что он не заметит моих слез. Но они промочили его рубашку.
Он заглянул мне в лицо и повторил:
– Все будет хорошо.
– Я давно не верю в это, – выдохнула я.
– Есть что-то, вот что ты веришь? – спросил он, отодвигая прядь волос от моего лица и заправляя мне ее за ухо.
– В то, что смерть ближе, чем кажется.
– Возможно, – ответил он. – Но мы не так просты, чтобы подпустить ее слишком близко, правда? Мы так долго жили под пулями, что научились заплетать следы. Мы будем осторожны и не будем дразнить смерть. Станем тише воды и ниже травы…
Он коснулся ладонями моего лица, успокаивая. В очередной раз нежность его рук словно околдовала меня. После всех тех побоев, и унижений, и издевательств, и похищений, и несправедливости, и боли, что я пережила, его прикосновения, полные ласки, – боже, у меня не было против них никакого оружия. Я потянулась к нему и поцеловала. Прижалась губами к его губам, не чувствуя пола под ногами.
Плевать на все.
На прошлое, на будущее, на войну, на тех, кто ее развязал и кому она была по кайфу, на МакАлистеров, на Стаффордов, на то, что за все мои благие намерения я так дорого заплатила, и на землю, в которой мы все рано или поздно закончим. К черту все, кроме него. Быть с ним здесь и сейчас, и больше мне ничего не нужно.
Его тело отозвалось мгновенно. Ладони нырнули в мои волосы, губы ответили на поцелуй. Но стоило мне запустить руки под его рубашку и коснуться кожи, как он напрягся. Его пальцы сжали мои запястья.
– Кристи, ты должна остановиться, – хрипло сказал он, едва касаясь губами моих губ, – я один не в состоянии сделать это.
– Я нравлюсь тебе, так? Иначе бы ты не вытаскивал меня из дерьма раз за разом, снова и снова, ничего не требуя взамен. А если я нравлюсь тебе, то я не хочу останавливаться.
Я хотела продолжения, но он по-прежнему держал мои запястья и не отпускал.
– Ты нравишься мне, очень. Но я не хочу, чтобы ты торопилась сделать это из-за страха, что у нас мало времени и смерть где-то рядом, за поворотом. Или из благодарности. Или по любой другой причине, кроме той, что…
– Кроме той, что я просто хочу тебя? – закончила я.
– Именно, – кивнул он.
– Тогда у меня нет никаких других причин, – сказала я, глядя ему в глаза. – Это правильный ответ, детектив?
