– Я думала, он тоже верующий, – усмехнулась Анджи, кивая на Сета, – и искренне верит, что любая душа послана на землю Богом.
– Моя вера откинула коньки после того, как я однажды простоял пять часов на коленях за слова «катись к чертям». С тех пор я считаю, что если что-то требует пыток, то я не хочу иметь с этим ничего общего.
Сет взял с тарелки булочку, откусил и закатил глаза:
– Это… это божественно. Я иногда готовлю, но эта булочка унизила мои кулинарные способности самым ужасным способом…
– Ты готовишь? – усмехнулась Анджи.
– Даже закончил кулинарные курсы в прошлом году. Решил научиться готовить, как бог… Нет, я не верю, что булочка может быть такой вкусной…
– Жизнь полна вещей, в которые сложно поверить, – ответила Анджи, разглядывая свои ногти. – Прекрасные булочки. Желанные дети. МакАлистер, которому девчонка разбила нос.
– Я не знаю, как тебе это удалось, – нервно рассмеялся Сет. – Может, расскажешь мне про свой секретик?
Анджи рассмеялась и вытащила из сумочки связку ключей с куботаном – увесистым брелоком в виде металлического стержня.
– Куботан. Мило, – улыбнулся Сет, разглядывая его. – Удивительно, но у Кристи есть такой же.
Брелок действительно был идентичен тому, что мне подарили на двадцатилетие. Тогда я подумала, что он от Дэмиена. Теперь поняла, что вовсе не от него. Как жаль, что я была так увлечена Стаффордом, что не видела ничего вокруг…
* * *
– Это ты подарил мне куботан на двадцатилетие, – сказала я Гэбриэлу, как только мы ушли из гостиной в спальню. Он только усмехнулся в ответ, молчаливо соглашаясь. – Жаль только, что наше первое знакомство началось с ссоры. Я хочу попросить у тебя прощения за ту ночь. Немного запоздало, но…
– Не извиняйся. Ты имела право злиться.
– Ты мне очень понравился в ту ночь. Если бы я не злилась, то, боюсь, все стало бы серьезно очень быстро, – сказала я.
– Нет, не стало бы. В мои планы не входило крутить роман с дочкой клиента. Это правда. Тогда у тебя не было никаких шансов, – принялся дразнить он.
Я вошла в его объятия, его ладони нырнули под мою блузку, я сомкнула руки за его спиной.
– Не было шансов? Ох, хотела бы я вернуться в прошлое, чтобы поприставать к тебе и посмотреть на то, как бы ты мне отказал.
– Не веришь, что я смог бы устоять? – усмехнулся он.
– Не верю. Думаю, хватило бы одного поцелуя, чтобы похерить все наши чисто дружеские отношения.
– Его и хватило, – ответил он.
– Ты про ту ночь, когда мне приснился страшный сон и я спустилась вниз…
– Именно. В одном халате, под которым ничего не было.
– Я действительно увидела кошмар, – смутилась я, пряча лицо на его груди.
– Верю, – сказал он. – Я еще никогда не радовался так сильно тому, что кто-то видит плохие сны.
– Чему еще ты был рад? – рассмеялась я.
– Бесконечному числу вещей. Моему халату на твоем обнаженном теле. Твоей неопытности. Как ты краснела снова и снова. Непроизвольно прикрывала грудь, будто не привыкла никому показывать себя… Касалась меня так, словно… словно боялась сделать что-то неправильно…
– Я правда боялась, – созналась я, чувствуя, что снова отчаянно краснею.
Харт рассмеялся. Потом вздернул мою футболку и припал губами к соску. Подразнил второй тоже, вернулся к шее, распаляя меня одними своими прикосновениями.
– Запомни, нет ничего, что ты бы могла сделать неправильно. Абсолютно все, что ты будешь делать, способно вынести мне мозги.
– Если честно, я бы предпочла быть суперопытной, – прошептала я.
– Ты будешь ею. Не сомневайся, – ответил он. – Но до той поры я хочу каждое мгновение твоей неуверенности, смущения, стыда, видеть, как ты краснеешь, изумляешься, робеешь, открывать для тебя что-то новое каждую ночь, чего ты еще не знала, о чем ты не имела ни малейшего представления…
– Теперь я знаю, как бы мог говорить Змей с Евой в райском саду, – выдохнула я, уже чувствуя, как завожусь от одних только слов. – Если он был так же красноречив, как ты, то у бедной девчонки не было никаких шансов. Она бы не только яблоко у него взяла, она была бы рада даже ручной гранате.
– Думаю, Змея тоже можно немного пожалеть, – прошептал мне Харт. – Перед ним стояло обнаженное создание самого Господа, прикрытое одним-единственным листиком смоковницы, а у него даже не было рук, чтобы разгневать Бога и Адама по-настоящему.
Харт в два счета раздел меня. Я следила взглядом за его сумасшедшими руками, быстро уложившими меня в постель и занявшимися моим нижним бельем. Он не стал его снимать с меня, просто сдвинул так, чтобы оно ничего не прикрывало, но по-прежнему было на мне. Стринги легко врезались в мою кожу, обнажая все самое интересное. Грудь ждала его поцелуев.
– Зато у Змея было сильное тело, способное обвивать, сжимать и проникать. И если бы он только захотел, Ева потеряла бы не только рай, – сказала я, дразня Харта легким движением бедер.
– Но и мозги тоже? – прошептал Харт в ответ.
Он склонился надо мной, упершись руками в матрас и прижимаясь ко мне разгоряченным телом. Я направила его в себя, приглашающе раздвигая ноги, и эта маленькая инициатива распалила его до предела. Он резко вошел в меня, потом взял за подбородок и заставил смотреть на него, пока его член погружался в меня снова и снова. Он словно трахал меня и взглядом тоже. Глаза в глаза, пока в моих зрачках совсем не останется стыда за все, что между нами происходит.
– Не отводи взгляд, – прошептал мне он. – Смотри на меня. Вот так. Я хочу видеть твои глаза, пока я делаю с тобой все это. А ты смотри, что ты делаешь со мной…
Засыпая в ту ночь в его руках, мне впервые за долгое время захотелось снова помолиться. Не просить Бога о милости, нет, теперь я знала, что просить о ней бессмысленно. Скорее просто поставить Его в известность, что отныне вместо того, чтобы уповать, я буду бороться. Вместо того, чтобы принимать свою судьбу, я буду творить ее собственноручно. Что я готова сражаться за свое счастье, за свою Пылинку и за Гэбриэла, и сражаться жестоко. И что если у Него свои планы на меня и на мою жизнь, то Он будет очень удивлен, когда я не подчинюсь.
* * *
Утро снова началось с тошноты. Я провела его в ванной на коврике, страстно обнимаясь с унитазом. Гэбриэл принес мне стакан воды и помог встать, когда тошнота поутихла.
– Надеюсь, ты добавил в воду яд, – мрачно пошутила я. – Я хочу умереть.
– Нет, приберег его для родов, – ответил он. – Доброе утро.
– Доброе, конечно. Добрее только маньяк с топором.
– Ничего, это скоро пройдет, – сказал Гэбриэл и предложил снова прилечь.
– Откуда ты знаешь? Уже имел дело с утренним токсикозом? – усмехнулась я.
