– Абсолютно. Я запрещаю тебе только две вещи: умирать и рожать преждевременно.
– Обожаю твое чувство юмора, – улыбнулась я.
– Это не юмор, я серьезен, – сказал он и развернул меня к себе спиной, впиваясь губами в мою шею.
Я опиралась руками о раковину и видела себя в зеркале, когда он завладел мной. Мне нравилось смотреть на свое отражение, на мое тело и раскрасневшееся лицо. На то, как он заставлял меня выгибать спину, сжав в руке мои волосы и оттягивая их назад. Как полосы света, просочившегося сквозь жалюзи, ложились на нашу кожу…
Пожалуй, я была грехом, трижды помноженным на грех: женщина, занимающаяся сексом вне брака, будучи беременной. Родись я на пару поколений раньше, и меня бы точно отправили в приют Магдалины – в воспитательно-исправительный монастырь для падших женщин. Монашки забрали бы у меня ребенка и продали его богатой бездетной семье, меня бы заставляли работать до кровавых мозолей, молиться и избивали бы за малейшие провинности. Родись я на пару столетий раньше – и меня сожгли бы на костре. Родись я в эпоху Христа – и меня забили бы камнями. В какой момент истории не ткнись – каждый сказал бы мне, что я порок и я грязь.
Но здесь и сейчас, в руках этого мужчины, я чувствовала себя верховным божеством. Прекрасным, всесильным, священным. Он поклонялся мне, боготворил меня, признавал мою власть над ним. Я была способна унести его в небеса, как Исида. Я любила его так сильно, что была готова умереть ради него, как Иисус. И еще я была способна создать новую жизнь, как это делают только боги.
– Я люблю тебя, – сказал Харт, роняя поцелуи на мои плечи. – Ты не представляешь, как сильно.
Его руки обхватили мое тело, он был вокруг меня, надо мной, внутри меня. Я была объята им, как здание бывает объято пламенем, только это пламя не разрушало, а создавало меня заново, делало меня прочнее и сильнее.
– И я люблю тебя, – ответила я, выгибая спину и откидывая голову. – Есть ли что-то лучше, чем это?
– Да, – прошептал он мне на ухо. Его жадные пальцы обхватили мой подбородок. – Все то же самое, но когда ты уже не будешь беременна.
– Почему?
– Потому что мне не придется так осторожничать с тобой, – ответил он хрипло.
Секс с Хартом не казался мне осторожным, скорее, наоборот, неистовым – поэтому я не сразу поняла, к чему он клонит.
– Хочешь сказать, что еще не… не начинал со мной по-настоящему?
Он только рассмеялся, опуская голову и касаясь горячим лбом моего плеча.
– Не знаю, почему, но это страшно возбуждает, – прошептала я ему. – Что ты собираешься сделать со мной потом, а?
– Боже, лучше тебе не знать, – ответил он.
* * *
Я нашла врача в Корке и отправилась вместе с Анджи к нему на прием. Как я и предполагала: срок – примерно четыре недели. Все анализы были в норме, а что творится у меня в голове, слава богу, никто не спрашивал. Врач сообщил мне, что ребенок уже дорос до размера перчинки, и почему-то это показалось мне до ужаса милым. Потом он показал мне плакат, на котором были изображены стадии развития ребенка. Мой ребенок, если верить картинкам, сейчас был похож на микроскопическую оранжевую дольку мандарина с маленькими черными глазками. Сложно было поверить, что эта долька скоро превратится в младенца. До чего же невероятна и сложна природа, если способна на такие превращения.
Домой мы вернулись только вечером. Парни были вовсю заняты домашними делами. Гэбриэл опиливал бензопилой живую изгородь, которая сильно разрослась в последние месяцы. А Сет ждал нас с ужином и уже разведенным в камине огнем. Анджи это понравилось. С кухни тянуло просто божественным ароматом.
– Не делай так больше, – улыбнулась Анджи Сету, снимая плащ. – А не то мне придется сделать тебя своим заложником и больше никогда отсюда не отпускать.
– Что, если это именно то, чего я хочу? – усмехнулся Сет, выставляя на стол блюдо с фаршированными яйцами, украшенными зеленью.
Гэбриэл вернулся из сада, с изумлением глядя на стол.
– Ты видел, что тут устроил Сет? – рассмеялась Анджи.
– Не просто видел. Я был соучастником. Добыл розмарин в саду. Мы подумали, что вы проголодаетесь.
Это был очень душевный и спокойный вечер, в котором смешались тепло камина, аромат горячей еды, смех Анджи, шутки Гэбриэла и красноречивые взгляды Сета, которые он бросал на Анджи, когда она смотрела в сторону. Один из таких вечеров, какие потом часто вспоминаешь с мечтательной улыбкой и странной грустью на душе. Когда не хочется думать ни о каком завтра и ни о том, что было вчера, а просто быть в настоящем моменте и чувствовать, как время впервые никуда не бежит и не торопится – только медленно колышется и сияет, как море в штиль.
– Это блюдо еще называют «Осатаневшие яйца», – сказала я. – Когда-то давно в начинку обязательно добавляли кайенский перец, и оно было реально острым. Потом рецепт поменялся, а имечко осталось.
– Должно быть, по этой самой причине его никогда не готовили у нас дома, – хохотнул Сет и тут же стащил у меня с тарелки последний кусочек.
– Сет, ей нужен белок, пусть она ест, – сказала Анджи.
– Мне тоже нужен белок. Для производства здоровой…
– Не продолжай, – закатила глаза Анджи.
Сет откинулся на спинку стула, упиваясь ее смущением.
– Анджи, он правда тебе нравится? – спросил Гэбриэл. – Если нет, то думаю, мы сможем обменять его на что-то полезное в деревне. Например, на телегу или дрова.
– Он мне нравится, – рассмеялась Анджи.
– Даже такой испорченный?
– Некоторые вещи, испортившись, становятся только лучше, – с видом эксперта промурлыкал Сет. – Например, сыр с плесенью. Или перебродивший виноград.
– Сейчас ты в очень опасной близости от прозвища «Рокфор», приятель, – подмигнул ему Гэбриэл, и мы все начали смеяться, как ненормальные.
Когда мы разделались с едой, Сет объявил, что пришло время десерта, и тот факт, что он приготовил еще и сладкое, лично мне сказал о многом.
– Ты перешел опасную черту, дорогой, – сказала Анджи, по-кошачьи наблюдая за тем, как Сет тащит к столу блюдо с тортом.
– Что ты сделала с этим парнем? – подначил ее Гэбриэл. – Боюсь, у него уже начались какие-то необратимые повреждения мозга.
– Магические женские секретики, о которых женщины договорились молчать и никогда не выдавать врагам, – сказала ему Анджи, откидываясь на спинку стула.
– Ладно, я должен сознаться кое в чем, – комично вздохнул Сет. – Это торт из пакетика. Называется «Еда дьявола» от фирмы «Бетти Крокер». Я просто высыпал содержимое упаковки в миску, добавил яйца и воду – и вуаля. Глазурь тоже была готовая – «Бетти Крокер» из банки. Но, господи, если это будет несъедобно, я задушу эту Бетти голыми руками и, клянусь, буду готовить только по Розанне Пансино!
