Я убрала фотографии снова в карман.
– Теперь я знаю, что ты имел в виду, когда говорил, что умеешь ради цели отключать все эмоции. И знаешь, что? Мне кажется, это не то, чем стоит гордиться. Гораздо более сложно суметь остаться человеком.
Я развернулась и пошла наверх, спотыкаясь на ступеньках. Сборы, как и в прошлый раз, заняли не больше десяти минут. Выходя из своей комнаты, я оглянулась на кровать, в которой еще не так давно занимались с Хартом любовью. Я и представить не могла, что все способно рухнуть так быстро. В одно мгновение. Что отношения, полные любви, от полного краха отделяет всего один поступок или один разговор.
Потом я спустилась вниз, волоча за собой чемодан, и с раздражением уставилась на Харта, который встал у меня на пути.
– Я не могу отпустить тебя, – заявил мне он. – Ты останешься здесь, хочешь ты этого или нет.
– Это смешно.
– В том-то и дело, что нет. Ты вынуждаешь меня выбирать между дерьмовой ситуацией и еще более дерьмовой. Если я прекращаю работать на твоего отца, то теряю контроль над ситуацией и в итоге, вполне вероятно, теряю тебя. Если продолжу работать на него – то ты собираешь чемоданы и хлопаешь дверью. Что мне делать, Кристи? Почему ты не на моей стороне?
– Потому что я не смогу доверять тому, кто якшается с моим отцом! Я не смогу доверять тебе! Я буду жить в вечном страхе за себя и ребенка!
– Окей, тогда скажи мне: а просто уходя в закат, хлопнув дверью, оставшись без крыши над головой и охраны, ты сильно заботишься о себе и ребенке? Любой МакАлистер будет только рад пристрелить тебя, а потом спихнуть все на Стаффордов. Любой Стаффорд будет счастлив добраться до тебя и снова сделать разменной монетой в разборках. Куда ты пойдешь, Кристи? Каков твой план? Просто швырнуть себя неизвестности навстречу?
– Я пока не решила. Но знаю одно: лучше смерть, чем пожимать руку моему отцу и прислуживать ему. А теперь открой дверь.
Харт с минуту молчал, потом сказал:
– У меня есть предложение. Ты остаешься здесь. Под этой крышей и с надежной охраной. Но сам я больше не буду приближаться к этому дому. Ты не будешь волноваться и не будешь переживать о ребенке. Это будет равнозначно побегу, только гораздо безопасней. И так будет лучше для меня, потому что я не буду винить себя в том, что не смог договориться с тобой. Согласна?
– Мне не нужен твой дом. И ничего от тебя.
– Тебе все равно придется снимать какое-то жилье, не так ли? Если у тебя есть лишние средства и ты ненавидишь чувствовать себя обязанной, можешь переводить деньги на мой счет. Мне все равно. Я буду брать за этот дом столько же, сколько стоит самая дешевая комната в самом дешевом мотеле. Так что для тебя разницы нет. И для меня тоже: сдавать этот дом кому-то еще я все равно не планирую. Жить здесь не собираюсь тоже. Теперь просто скажи, что ты согласна и оставишь телохранителей при себе, – и я готов убраться отсюда и не приближаться к дому на выстрел. Если ты умна, Кристи, а я знаю, что ты умна, и если у тебя все в порядке с инстинктом самосохранения, то ты примешь это предложение. Потому что места безопасней для тебя и ребенка ты все равно не найдешь.
Как ни хотелось мне шагнуть за порог и хлопнуть дверью, я осталась на месте. Он знал, чем соблазнить меня. Ради безопасности я готова была пойти хоть в огонь, хоть в воду, хоть вывернуться наизнанку. Человек, который хоть раз лежал на земле, истекая кровью, знает, что лучше безопасности ничего не может быть.
Харт принял мое молчание за согласие. Его взгляд перестал быть пристальным и напряженным. Смягчился. Он отступил и выдохнул.
– Умница, – хрипло сказал он, вынимая из моей руки ручку чемодана и отставляя его в сторону. – Я пришлю тебе банковские реквизиты, детали обсудим потом. Телохранители прилагаются к дому бесплатно, я по-прежнему буду платить им, так что об этом не беспокойся. Можешь нанять любых других людей, если не доверяешь моим, но поверь мне, они лучшие. Не отказывайся от общества Анджи, она любит тебя. Если это необходимо, я могу перестать общаться с ней тоже, чтобы ты не чувствовала, что за тобой следят. Если что-то случится, то… – Он умолк на секунду, прикрыв глаза. – Нет, ничего не случится. Просто не делай глупостей. Все остальное – забота телохранителей… Прощай, Кристи.
Я смотрела на Харта, сжав челюсти, лишь бы не разреветься. Вот и все, он сделал выбор. Он будет продолжать работать на моего отца. Я буду жить на острове, на другом конце Ирландии. Он будет служить МакАлистерам. Я же буду вынашивать ребенка Стаффорда. Он больше не явится сюда. Я поменяю все замки. Мы больше не пара, мы больше никто. Мы больше не будем вместе спать, принимать душ и целоваться. Нас больше нет.
– Прощай, Гэбриэл, – тихо сказала я, сглатывая комок в горле.
Мгновение он смотрел на меня так пристально, словно фотографическая память внезапно отказалась ему служить и теперь ему нужно время, чтобы запомнить мое лицо. Потом его рука легла на мой затылок, притягивая меня, и он прижался губами к моим губам, прощаясь. Я онемела от нахлынувших чувств, от боли и шока. Голос, принадлежащий слабой и сентиментальной части меня, зашептал мне, что я совершаю ошибку. Но я не поддалась ему. И не ответила на поцелуй. Мои губы остались неподвижны, и руки тоже. Ни поцелуи, ни объятия уже не исправят того, что произошло. А в качестве прощания достаточно просто слов.
Харт отступил, отвернулся и, не глядя на меня, вышел из дома. Дверь бесшумно закрылась. Минутой позже я услышала звук мотора и скрежет гравия под колесами его машины.
* * *
Едва держась на ногах, я добралась до дивана и медленно села. Меня трясло, зубы выбивали барабанную дробь, пальцы вцепились в подлокотники, словно я сидела не на диване, а в лодке, которую унесло штормящее море. Мигрень стала буравить виски, въедаться в плоть и кость. Кислород в комнате словно иссяк. Хотелось выбежать на улицу и хватать воздух ртом…
Оливер и Коннор вернулись с улицы и огляделись.
– Гэбриэл здесь? – спросил кто-то из них.
– Уже нет, – ответила я.
– А когда вернется?
Я поднялась с дивана и медленно оглядела комнату.
– Он не вернется. Все вопросы теперь можете решать со мной. Работать вы теперь тоже будете на меня. Не на Гэбриэла. Он отныне не может сюда входить так же, как и любой посторонний человек. Контракт вы переподпишете со мной, гонорар и условия останутся прежними: защищать меня и мое пространство. Также вы вольны расторгнуть его в любой момент. Вопросы?
– Он таки работает на вашего отца? – спросил Коннор.
Я только кивнула, не хотела рыдать при парнях. Видит бог, сейчас мне нужны все мои силы, чтобы суметь упорядочить все и взять ситуацию под свой контроль. Больше никаких слез. Сегодня я выплакала все.
Оливер тут же вынул телефон, набрал Харта и переспросил у него, действительно ли все так, как я говорю. Глядя на мой полоумный вид и красные глаза, наверно, предположил, что я могла тронуться умом. Потом, получив подтверждения от Харта, отвел глаза и молчаливо закивал, слушая.
