Я узнала, что Сет начал встречаться с какой-то другой девушкой. Узнала случайно. Моя школьная подруга Маккензи увидела его в баре с какой-то горячей шатенкой и обмолвилась об этом в переписке со мной. Я еще переспросила, уверена ли она, что это был Сет. Она ответила, что могла бы спутать его только с юным Конором Макгрегором до того, как он отрастил бороду. Но у Конора вряд ли есть машина времени, так что это точно был Сет.
Тоска поселилась в сердце. Я не знала, как буду смотреть Анджи в глаза после этих новостей. Она ведь сразу заподозрит неладное, сразу начнет выпытывать, что случилось. «Да ничего не случилось, Анджи, просто мой братец сейчас пустится во все тяжкие, лишь бы забыть, каково это – снова прятать в карман кольцо, которое собирался надеть тебе на палец…»
Еще я опять начала видеть во сне кошмары. Смерть клана, тела Рейчел и Агнес, дымящиеся руины на том месте, где стоял наш дом. Фиолетово-красные небеса, вобравшие в себя все краски свежей гематомы, и траву, потемневшую от крови.
Снился Дэмиен, который расстреливает моих родных, потом останавливается передо мной. Смотрит на мой живот и говорит: «Я подожду, пока ты не родишь мою дочь, но потом убью и тебя тоже. Никому из МакАлистеров не жить». Мне хочется ответить ему, что моя дочь – тоже МакАлистер, но я боюсь за ее жизнь и поэтому молчу.
Мне снились буря, молнии и незнакомка, ведущая меня по каменному мосту, который обваливался сразу же за моими пятками. Снились вкус земли во рту и мои похороны, на которые пришли только Анджи и Гэбриэл. За плечом Харта стояла детектив Эмма в вечернем платье: сразу после моих похорон они собирались на какой-то банкет.
Но окончательно добило меня другое.
Как-то, измученная кошмарами, я встала ночью, чтобы попить воды. Внизу горел свет. Я привыкла к тому, что кто-то из моих телохранителей бодрствует ночью и приглядывает за порядком. Лампочка на лестнице в ту ночь перегорела, я спускалась по ступенькам очень медленно и осторожно, чтобы не упасть в темноте. И моя бесшумность была вознаграждена. Или наказана – смотря как посмотреть.
Я услышала, как Оливер разговаривает по телефону. Тихо, долго, обстоятельно. Смеется, прикрывая трубку ладонью, и рассказывает обо всем-всем-всем: о том, как нам тут живется, о состоянии дома и погоде, о том, как иногда на всем острове ложится сеть и он подумывает завести голубиную почту.
Но больше всего он рассказывал обо мне: что я делаю, куда хожу, сколько сплю, какое у меня обычно настроение, с кем я общаюсь и поддерживаю связь, как часто я езжу к врачу…
Даже о фасоне моих трусов, наверно, рассказал бы, если бы только увидел их. Я села на ступеньку, закрыв руками лицо. Меня мутило от ярости и разочарования. Говорили они еще минут десять, и, когда Оливер распрощался со своим собеседником, я убедилась в том, что поняла с самого начала.
– Пока, Гэбриэл, – сказал он.
Так же бесшумно я вернулась в свою комнату и забралась в кровать, едва живая от шока.
Мои телохранители не считали меня за босса. Боссом для них по-прежнему был Харт. А я – всего лишь психованной дурочкой, перед которой нужно было разыгрывать спектакль, чтоб она снова чего не выкинула. Чтоб она просто послушно сидела на острове и не рыпалась.
У меня не было моих людей. У меня не было телохранителей. Если Харту вздумается прийти сюда – они перед ним красную дорожку раскатают. Если отцу вздумается прийти вместе с Хартом – он придет. Никто не встанет между ним и мной. Никто не убережет ни меня, ни моего ребенка, если Джо МакАлистеру вздумается закончить то, что он не закончил в том лесу. Никто не будет стоять на страже моего маленького царства, пока я сплю…
Дочь шевельнулась внутри, как часто бывало в моменты волнения и грусти. Словно сказала мне: «Соберись, а иначе я начну прыгать на твоем мочевом пузыре!» Я представляла, как она возмущается, размахивает ручками и хмурит лоб. Маленькая фея, поселившаяся внутри меня, которая однажды вырастет, обзаведется квартирой, работой и банковскими счетами. Будет самостоятельно одеваться, красить волосы, проходить паспортные контроли в аэропортах и лихо парковаться задом…
Моя фея. Мое продолжение. Все из ничего. Воплощение великого замысла Бога и природы, которое однажды будет говорить со мной, следить за ходом моих мыслей, звонить по телефону, присылать открытки, спорить, спрашивать совета, смеяться над моим постоянным страхом за нее.
Так все и будет, если я смогу удержать все под своим контролем. Если я буду достаточно осторожна и сумею защитить нас с ней в этой долине смерти. Если только у меня хватит сил отстоять свое крохотное королевство. Если только я смогу заработать достаточно денег, убраться отсюда и скрыться там, где нас никто не найдет.
Джоан отправила мне подушку с курьером и приложила к ней посылку, полную приятных мелочей: травяной чай для хорошего сна, теплую пижаму, лосьон для тела с ароматом степных цветов и большую коробку пирожных с разноцветным кремом, которые я съела в один присест.
Я чувствовала вину за то, что отменила встречу, и решила загладить ее сразу же, как только выдалась возможность.
«Бар “У Хьюго” на Наследном острове, графство Керри. Как насчет большого чаепития?» – написала я ей.
«Заметано, дорогая», – ответила она.
* * *
Рождество было на носу. У Хьюго все было украшено еловыми ветвями и красными лентами. Он подавал имбирное печенье в виде фигурки ангела к каждому заказанному кофе и бесплатно подливал в чашку «Бейлиса», если покупатели были не против.
Мне тоже хотелось «Бейлиса». Но не в кофе, а залпом осушить бутылку, чтобы унять тревоги и отчаяние.
Оливер сопровождал меня. Привез к бару в назначенное время, сел за барную стойку, заказал себе американо. Я оглянулась в поисках Джоан, которая написала мне, что уже приехала.
Посетителей было много, бар был битком набит, но при этом оставался уютным. Из динамиков звучали старые рождественские песни, пахло булочками и цедрой. Женщина с пепельно-русым каре, сидевшая за столиком в углу, махнула мне рукой. Это была Джоан. Она надела большие дымчато-розовые очки, в руках держала чашку капучино и улыбалась, взволнованно поправляя волосы. Я заказала себе чай и отправилась за ее столик. Она поднялась – причем оказалась куда выше меня, – обняла и сказала:
– Здравствуй, Кристи.
– Привет, Джоан! Как ты добралась?
– Без приключений, – ответила она, с улыбкой оглядывая мою фигуру. – А ты как?
– В порядке.
– Обычно так говорят, когда все просто ужасно, – усмехнулась она.
Я села, закрыла глаза и медленно выдохнула.
– Честно говоря, все могло быть куда лучше, но… в том, чтобы плакаться, обычно нет никакого смысла. Поэтому жаловаться не буду. Лучше расскажи, как продвигается пиано-версия «Шагая по воздуху»
[9]?
