– А до той поры решили не воспринимать меня всерьез. Нет. Это неправильно. Все должно строиться на доверии и репутации в первую очередь. Если их нет, то все рано или поздно рухнет.
Голова Оливера упала ему на грудь. Скрещенные на груди руки распрямились и свесились с подлокотников кресла. Коннор стал моргать и зевать во весь рот. Он понял, что к чему, но слишком поздно. Его тело начало крениться в сторону, и мне пришлось соскочить со стула и поймать его прежде, чем он рухнул на пол.
Снотворное подействовало молниеносно. Я уложила Коннора на пол, подложила ему под голову диванную подушку и неспеша допила свою чашку чая, глядя на итог своей работы. Потом поднялась в свою комнату, взяла чемодан и набросила плащ. Выходя из дома, я махнула рукой установленной над порогом камере: мне доставит огромное удовольствие сообщить, что я ушла отсюда сама и по собственному желанию.
Возможно, в том, что окружающие меня мужчины считали меня недалекой, все же были кое-какие плюсы. Например, напрочь потерянная бдительность.
* * *
До переправы я добралась на машине, которую в конце путешествия оставила на берегу. На часах еще семи не было, но уже полностью стемнело. Ночь была тихой и ясной, черное небо было усеяно звездами, пристань была залита лунным светом.
По ту сторону переправы меня уже ждала машина Джованы – черный внедорожник с тонированными стеклами, отражавший свет фонарей. Водитель стоял снаружи, надвинув на глаза козырек кепки, – широкоплечий и высокий. В его пальцах тлела сигарета, красные искры покатились по земле, когда он бросил окурок.
– Доброй ночи, – сказала я, подходя ближе.
Он повернулся ко мне, сверкая улыбкой. Глаз я по-прежнему не видела.
– Давно не виделись, малышка, – сказал он с теплотой в голосе.
– Тайлер! – выдохнула я. – Твою мать. По-моему, тебе пора прекратить расти.
– Я уже давно не расту, – с ухмылкой ответил он. – Наоборот, детка, меня тянет к земле бремя вины, когда я думаю обо всем, что делал с тобой… Но знаешь, пусть моя любовь токсична, как городской слив, и так же нежна, как дуло пистолета, – но зато она вся твоя…
– Я так и думала, – кивнула я. – Что у тебя просто небольшие проблемы с выражением глубокой симпатии.
Тайлер рассмеялся, потом коснулся моего плеча и добавил, уже серьезно:
– Прости, что отдал тебя твоему двинутому папаше. Не проходит и дня, чтобы я не думал об этом…
– Ты не отдавал.
– Это слабо утешает. Я в итоге поехал за вами, но так и не догнал – либо твой папаша свернул не в ту сторону. Прости меня, детка. Я знаю, что случилось потом. Наш человек раздобыл твои фото из госпиталя, сделанные полицией…
– Серьезно? – усмехнулась я. – Надеюсь, они доставили Дэмиену удовольствие.
– Нет, не доставили, – покачал головой Тайлер. – После того как он их увидел, то… Только не думай, что я его выгораживаю, – вот еще, делать нечего! – но три дня он не выходил из комнаты. А когда вышел, едва живой от голода и обезвоживания, первым делом спросил о тебе. Даже не о том, есть ли новости от Дженнифер. Мне это показалось забавным. Если только вообще что-либо в этой ситуации можно назвать забавным…
Странное дело: слушая об угрызениях совести Дэмиена, я не почувствовала вообще ничего. Словно Тайлер рассказал мне не о парне, о котором я грезила, а о котировках акций никому не известных компаний.
– Надеюсь, ему лучше, – все, что смогла выжать из себя я.
– Ты все еще не можешь простить ему, так?
– А должна? – усмехнулась я.
– Нет. Ты никому ничего не должна. По-моему, это первое правило жизни, которое стоит усвоить… Ладно. мы заболтались, не пора ли сваливать отсюда? Мать сказала, что ты таки накормила своих ребятушек снотворным. Но они скоро проснутся и кинутся тебя искать. Не то чтобы я волновался, просто не хочется ненароком никого убить… Залезай вперед…
Я села на пассажирское сиденье, Тайлер забросил в багажник чемодан, завел мотор, и машина рванула с места.
– Как обстоят дела у моей будущей самой любимой женщины? – улыбнулся до ушей Тайлер.
– Это ты о ком?
– О ней. – Он кивнул на мой живот и весело расхохотался.
– Откуда ты знаешь, что у меня будет дочь?
– Мама сказала. Она как не в себе, ей-богу, после того как узнала, что станет бабушкой. Больше ни о чем другом не говорит.
– Не припомню, чтобы говорила с Джованой о поле ребенка, – прищурилась я.
– О, значит, проговорился твой доктор, – хохотнул Тайлер.
– Несмешно, – сказала я. – Я прихожу в ужас от того, насколько тотальной может быть слежка. Можно мне хоть немного пожить в мире, где никто не знает обо мне ничего, пока я сама об этом не расскажу?
– Можно, – ответил Тайлер, примирительно касаясь моей руки. – Тебе все можно, моя малышка.
– Да голову мне дуришь, – рассмеялась я. – А сам небось приставил пистолет к виску моего врача, чтобы выпытать информацию. Знаю я, как Стаффорды все решают.
Тайлер расхохотался так громко, что уши заложило.
– Что ты. Вечно ты плохо о нас думаешь. Совсем я не такой. Какой еще пистолет? Не было у меня никакого пистолета. Обычный кухонный ножик…
– Сукин сын, – фыркнула я, толкая его в плечо.
– И я от тебя без ума, – улыбнулся он.
Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь услышу это от заклятого врага.
– Как дела у семьи? – спросил Тайлер. – У Рейчел, Сета, Майкла?
– Тебе это правда интересно? – рассмеялась я.
– Хочется знать, многих ли МакАлистеров религия по-прежнему держит в узде, или в будущем с кем-нибудь все же есть шанс поладить.
– Боюсь, отца уже не изменить. Рейчел очень набожна, но она исповедует ту чистую и светлую религию, которую проповедовал Христос. Никогда никого не обидит, подставит вторую щеку под удар, будет добра к тем, кому Бог дал меньше, чем ей. Агнес, думаю, будет такой же, как она. Сет не слишком верит в Бога. Его слишком часто наказывали за пустячные провинности, и с религией у него отношения так себе. А Майкл… Вот Майкл может пойти по стопам отца.
– В нем тоже заложено тайное желание превращать людей в отбивные? – усмехнулся Тайлер.
– Нет, как раз наоборот. У Майкла большое сердце, и, в отличие от отца, которого я могла бы сравнить с глыбой льда, Майкл – тепло и огонь. Но когда человеку некому отдать этот огонь, он найдет себе другой объект обожания. Например Бога. И в поклонении Ему может зайти далеко. Ты же в курсе, что он учится в католической семинарии?
– Да, – кивнул Тайлер. – Скоро нас ждет еще и преподобный отец Майкл, который возьмется за Стаффордов с утроенной силой?
– Религиозность порой и правда принимает некрасивые формы. Но я надеюсь, что Майкла обойдет эта судьба. А лучше пусть он встретит девушку, которая, в отличие от Бога, обещающего рай потом, даст ему этот рай сейчас. Женщина вообще гораздо щедрее Бога, не находишь? Бог требует слепой любви и поклонения и только самых достойных согласен вознаградить. А женщина, наоборот, сразу отдает все, что у нее есть, зачастую тем, кто ее не стоит, и даже любовь взамен не всегда получает…
