– Признаться, я полагал, что увижу только мистера Мунина. Тем приятнее видеть вас всех. Благодарю, что оказали мне честь и откликнулись на просьбу о встрече.
Слушать лондонское произношение директора было чистым удовольствием. Мунин постарался проявить ответную учтивость.
– Это честь для нас, – сказал он. – Чем мы можем быть полезны?
– Вы сегодня беседовали с доктором Саксом, – ответил Броуди. – Он сделал снимки перстня, который вы ему показали, и отправил их мне. Могу я увидеть оригинал?
Одинцов передал перстень директору и спросил:
– А я могу узнать, почему вас так интересует эта вещь?
– Да, конечно. – Броуди рассмотрел золотую печатку, полюбовался сверканием звезды на сапфире и вернул перстень Одинцову. – Очевидно, вам уже известно, что у этого кольца есть легенда. Названа даже точная дата его появления. Мы современные люди и понимаем, что архангел Михаил упомянут в легенде для красоты. Можно спорить о магической силе, которая заключена – или не заключена в перстне. Бесспорно другое. Перстень принадлежал Джону Ди, от него перешёл по наследству к Артуру Ди, а от него – к сыну Джону…
Так принято считать, а дальше следы перстня теряются. Артур Ди провёл при дворе московского царя четырнадцать лет и вернулся на родину спустя некоторое время после смерти жены. В документах его потомков нет упоминаний о кольце. Но это была не просто фамильная реликвия. Подобные знаки с намного более давних пор передавали вместе с фамильными секретами. Кому же могли достаться секреты Джона Ди?
Расследование принесло неожиданный результат. Оказалось, что Артур в России стал отцом внебрачного ребёнка. Позвольте пока не вдаваться в деликатные подробности, которые к тому же уводят слишком далеко. Могу лишь сказать, что матерью стала весьма достойная женщина…
Артур покинул Москву в тысяча шестьсот тридцать седьмом году. Его русский сын был ещё совсем юным. Но за последующие тринадцать лет юноша возмужал и совершил путешествие с архангельскими купцами в Англию – в пятидесятом, за год до смерти отца. Вероятно, тогда ему и достался перстень, а вместе с ним семейные тайны или какая-то их часть. Правнук Артура тоже навестил Англию – в тысяча шестьсот девяносто восьмом году с Великим посольством Петра Первого.
Но царь Пётр вынужден был срочно вернуться в Россию из-за стрелецкого бунта и угрозы дворцового переворота, Без сомнения, вам прекрасно известно, что тогда творилось в Москве. Случайно или намеренно русский потомок Джона Ди исчез в этой неразберихе, а вместе с ним исчез перстень. Нам не удалось найти никаких следов ни того, ни другого на протяжении трёхсот лет истории России, которую вы также знаете лучше меня. Оставалась призрачная надежда, что со временем продолжатели рода или хотя бы кольцо всё же себя проявят. И вот надежда сбылась.
Броуди всем корпусом повернулся к Одинцову и торжественно заключил:
– То, что этот фамильный перстень передаётся в вашей семье из поколения в поколение, позволяет сделать вывод, что вы, мистер Одинцов, являетесь прямым потомком сэра Джона Ди по линии Артура и его русского сына.
Троице ещё раньше стало понятно, к чему ведёт Броуди. Штольберг рассказывал, что темплеры по заказу Вейнтрауба проследили родословную барона Одинцова от петровских времён, и британец добавил почти столетие до Петра. При этом, похоже, Броуди не знал, что Ева и Мунин – родственники Одинцова. «Неоткуда ему это знать, и не надо», – подумал Одинцов, а вслух сказал:
– Очень интересная история. Но вы не ответили на мой вопрос. Почему вас так интересует перстень? Вы занимались расследованием из личного любопытства или в рамках служебных обязанностей?
Одинцов не пытался выглядеть джентльменом. Компаньонов это по обыкновению коробило, но Броуди, кажется, был доволен такой прямотой.
– Расследованием, или, лучше сказать, – исследованием по моей просьбе занималась группа специалистов, которой руководил доктор Сакс. Поэтому он так отреагировал на ваше кольцо. А я имею честь возглавлять Фонд, созданный семейством Ротшильд. Моих учредителей интересует не столько сам перстень, сколько тайна, которую он обозначает. Сэр Джон владел Философским камнем – или рецептом его изготовления, поэтому мы склонны полагать…
– Я вас разочарую, – перебил Одинцов. – Мне достался только сам перстень. Никакой тайны при нём не было.
Улыбка тронула тонкие губы Броуди.
– Вы знаете, что такое мáйса? – спросил он.
Клара пожала плечами, а Мунин, уставший от продолжительного молчания и подогретый вином, ответил за всех:
– Да, мы знаем.
– Тогда вам, вероятно, понравится майса, которую любят мои учредители. Триста лет назад в Польше жил Исраэль бен Элизер, основатель хасидизма. Ему дали прозвище Баал-Шем-Тов, то есть Добрый человек, знающий тайное имя Всевышнего…
Когда мудрый Баал-Шем-Тов предвидел надвигающуюся беду, он отправлялся в лес на особенное место, особенным образом разжигал огонь, читал особенную молитву – и предотвращал несчастье.
Одним из ближайших учеников Баал-Шем-Това был Магид из Межирича. Годы спустя с приближением беды он отправлялся на то же место в лесу и взывал ко Всевышнему: «Я не знаю, как правильно разжечь огонь, но я ещё могу прочитать молитву». И этого было достаточно – Магид молился, и беда отступала.
Его последователь Моше Лейб из Сасова в подобной ситуации шёл в лес и говорил: «Создатель! Я не знаю, как правильно разжечь огонь. Правильной молитвы я тоже не знаю. Я знаю только место». И этого было достаточно, чтобы в очередной раз произошло чудо.
Когда же годы спустя снова приблизилась большая беда, Исраэль из Ружина со слезами на глазах воззвал к Всевышнему. «Я не смогу отыскать в лесу нужное место, – сказал он. – Я не знаю, как правильно разжечь огонь, и не знаю правильной молитвы. Я могу только пересказать историю про Баал-Шем-Това с его последователями». И этого было достаточно.
– Видимо, мистер Броуди хочет сказать, что наш товарищ далеко не Джон Ди, но через много поколений он сохранил некоторые возможности, которых достаточно для разгадки алхимических секретов, – уточнила Ева для компаньонов на случай, если им было трудно разбирать лондонское произношение директора и сложные обороты.
– Прошу меня простить, – сказал Одинцов, поднимаясь из-за стола.
Он вышел из бара и позвонил французскому незнакомцу.
– Вы могли бы приехать в отель «Ренессанс» у вокзала Сент-Панкрас? Для меня сейчас это самое удобное место.
– Без проблем, – ответил француз. – Скоро буду.
Мунин за время недолгого отсутствия Одинцова принялся за новый бокал вина и рассуждал теперь на любимую тему – Броуди всё же успел потянуть его за язык.
– Возьмём, например, бумажные салфетки, – говорил Мунин, показывая салфетки на столе. – Знаете, когда они появились? В тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году…
Британец приподнял брови.
