Второе вероятное объяснение сотрудничества Броуди с Лайтингером предполагало, что директор Фонда мыслит не так масштабно и по-прежнему работает на Ротшильдов. В этом случае Лайтингер тоже выступал их орудием, которому Броуди передаёт деликатные поручения своих учредителей. Ротшильды – давние соперники Рокфеллеров. Наверняка они внимательно следили за тем, что делает Вейнтрауб. А сейчас выдался подходящий момент, чтобы перехватить управление троицей, – особенно после того, как Лайтингер завладел камнями Урим и Туммим.
Наконец, третий вариант предполагал, что Лайтингер использует Броуди, потому сам ищет союза с Ротшильдами. Он рассорился с Вейнтраубом, который принадлежал к лагерю Рокфеллеров, а известная сентенция учит: враг моего врага – мой друг. Но Лайтингер должен будет подчиниться этим друзьям. Зачем ему это нужно? Ведь всеми успехами он обязан только себе и бравирует своей независимостью. У него есть корпорация с отделениями во многих странах мира. Есть огромные деньги. Есть обширные возможности, не слишком стеснённые рамками закона… Зачем Лайтингеру попадать в зависимость от Ротшильдов? Затем, чтобы перейти в новое качество.
Лайтингер достаточно умён и понимает, что ему недостаёт респектабельности. Он – гангстер. С ним имеют дело, когда этого требует бизнес. Но никто не подаст ему руки публично и не станет позировать в обнимку для папарацци. Его никогда не пригласят на торжественный обед ни к президенту Соединённых Штатов, ни ко двору британской королевы. Вейнтрауб мог открыть своему внуку двери в высшее общество, но этот шанс Лайтингер упустил много лет назад – задолго до смерти старика. Рокфеллеры ради Лайтингера и пальцем не шевельнут. Остаются Ротшильды – которые не спешат ему навстречу с распростёртыми объятиями. Но если по-настоящему заинтересовать их с помощью Броуди, они помогут вчерашнему гангстеру стать респектабельным бизнесменом. А это уже совсем другой уровень…
Как ни странно, все три предположения Одинцова были близки к действительности, но с важными оговорками.
Сотрудничество Лайтингера и Броуди началось в ту пору, когда британец служил в МИ5, и продолжилось, когда он возглавил Фонд кросс-культурных связей. Лайтингер активно расширял бизнес. Его деловые интересы стали соприкасаться с интересами Ротшильдов, а Броуди успешно выполнял роль посредника в переговорах.
Когда Ротшильды объявили, что выходят из своих бизнесов, чтобы сосредоточиться на искусстве, это не сильно изменило ситуацию: бизнесы существовали по-прежнему, надобность в посреднике не отпала. При этом Броуди уже как директор Фонда оказался посвящён в исследования, которые касались Философского камня и Джона Ди. Одновременно по заданию своих учредителей он как опытный аналитик работал с информацией о весенних событиях в Петербурге, которые привели к обретению Ковчега Завета.
Броуди не ограничился сбором информации: он стал налаживать связи с троицей. Проще всего было подобраться к Мунину – и молодой историк получил от Фонда Ротшильдов приглашение в Лондон. Знакомство состоялось, но срочный перелёт Мунина в Штаты насторожил Броуди…
…а вскоре стало понятно, что историка вызвал Вейнтрауб. Старый миллиардер умер спустя всего несколько дней, и с Броуди тут же связался Лайтингер, чтобы сообщить о намерении судиться за бесценную дедовскую коллекцию. Такой процесс – дело долгое. Уникальные экспонаты из собрания Вейнтрауба появились бы на публике не скоро. Это вполне соответствовало интересам Фонда Ротшильдов – и Лайтингера, который спешил продемонстрировать свою лояльность могущественному семейству.
Лайтингер обратился в агентство «Чёрный круг» за сведениями о тех, кому Вейнтрауб передал свои сокровища. Коллеги из агентства сообщили про этот заказ не только Дефоржу, но и Броуди – они знали про его интерес к троице. В голове Броуди начала выстраиваться логическая связь между коллекцией Вейнтрауба, его смертью и Муниным с компаньонами. Директор предположил, что троице стал известен какой-то секрет, который вызвал сильное любопытство Лайтингера…
…и вчера догадки получили подтверждение. Броуди свёл знакомство со всей беспокойной компанией. Одинцов оказался прямым потомком Джона Ди. Он получил в наследство фамильный перстень, а значит, мог пролить свет на тайну Философского камня. Броуди решил, что именно этим вызван интерес Лайтингера. Но ведь и Ротшильды давно интересовались Философским камнем!
Неожиданное совпадение подсказало Броуди мысль – начать свою игру. Он решил, ничего не сообщая Ротшильдам, сдать троицу Лайтингеру. Гангстер не станет изображать джентльмена и без всяких церемоний выпытает у пленников всё, что надо. После этого можно будет сдать Ротшильдам уже самого Лайтингера вместе с разгадкой древней тайны – за достойную награду. Или предложить Лайтингеру ради сближения с Ротшильдами поделиться секретом троицы, по обыкновению выступить посредником и заработать щедрые комиссионные от обеих сторон.
Всё складывалось как нельзя лучше. Проведя вечер седьмого августа в раздумьях, утром восьмого Броуди сообщил Лайтингеру про место, где можно будет захватить троицу. Он выбрал Биконсфилд, чтобы Одинцов с компаньонами не почуяли подвоха. Особняк действительно принадлежал Ротшильдам, но находился в распоряжении Броуди, который использовал его время от времени для приватных мероприятий и приёма почётных гостей Фонда. Сейчас дом пустовал: прислуга догуливала летний отпуск. Днём Броуди побывал в особняке, подготовил его к приезду Лайтингера с командой и выключил камеры наблюдения, а перед тем нашёл повод, чтобы отослать единственного смотрителя на ближайшие двое суток. Словом, до десятого августа особняк превратился в идеальное место для проведения операции.
– Даже не знаю, как вас благодарить за такое гостеприимство, – сказал Лайтингер, когда пленников увели в подвал.
Мужчины расположились у стола с напитками, который «дворняги» переставили из угла в центр зала и наскоро сервировали.
– Вы знаете, как меня благодарить, – с обычной вежливой полуулыбкой ответил Броуди. – Разве что сумма, которой выражается обычная благодарность, может быть существенно увеличена в связи с необычностью оказанной услуги.
Теперь уже улыбнулся Лайтингер.
– Меня всегда поражало изящество, с которым вы формулируете даже самые простые мысли. Услуга в самом деле необычная. Но почему вы решили, что я в ней нуждаюсь?
По телефону такие дела не обсуждают. Когда Броуди дозвонился до Лайтингера, он даже не знал, что его собеседник в Европе, а не в Америке. Но стоило намекнуть на возможность захвата троицы, как Лайтингер пообещал в ближайшие часы быть в Лондоне. Броуди понял, что не ошибся в своих расчётах. До встречи они говорили только про Биконсфилд…
…а теперь пришло время поговорить о деле. Броуди сообщил, что ему известно про интерес Лайтингера к троице и что сам он уже довольно давно занимается исследованиями, связанными с Философским камнем.
– Хотел бы отметить важную деталь, – сказал Броуди. – Эти исследования, как и всё, что я делаю, проводятся по поручению учредителей Фонда.
Такой оговоркой он придавал больший вес каждому своему слову. Пусть Лайтингер не сомневается, что ведёт переговоры с самими Ротшильдами, а Броуди – их полномочный представитель.
