В наступившей тишине Вейнтрауб встал из-за стола, сухо попрощался и вышел, так ничего и не ответив.
Штерн ждал его за дверью. Он собирался сопроводить Вейнтрауба до спальни, но в лифте старик выбрал путь к хранилищу. Штерн остался у стальной двери; Вейнтрауб вошёл внутрь.
Старик пытался справиться с потрясением. Многие годы никто не противоречил ему в открытую, как Одинцов. Никто не бросал в лицо упрёки в обмане. Никто не позволял себе сказать: «Стоп!» и ставить жёсткие условия. При этом Вейнтрауб слишком хорошо знал, кто такой Одинцов и в каком положении он находится, чтобы понять: сказанное – не блеф. Если Одинцов решил выйти из игры, он это сделает. И сманит за собой Мунина с Евой. Хотя даже если он уйдёт без них, троица прекратит своё существование, а от оставшихся не будет нужного толку. Одинцов и вправду не бизнесмен; он не станет считаться с потерями, что-то выторговывать и пытаться перехитрить Вейнтрауба, – он по-военному обрубит концы, и всё.
А главное, Одинцов говорил правду, и дискуссия за столом это подтвердила. Группа «Андроген» не добилась успеха. В тридцать восьмом году Зубакина, большинство его сотрудников и кураторов расстреляли, включая самогó главного комиссара госбезопасности Ягоду. Немцы тоже не могли ничем похвастать. По следам Блюмкина на Тибете побывала экспедиция штурмбаннфюрера СС, начальника секретного мистического отдела «Аненербе» Эрнста Шеффера. Благодаря отцу Вейнтрауб встречался с ним в Берлине, но про заметные достижения Шеффера не слыхал.
Русские пытались завершить исследования группы «Андроген» до самого распада Советского Союза. Работу несчастного Зубакина в недрах КГБ продолжали новые научные группы. На флешке Салтаханова нашлись данные о проектах «Аргус», «Ромб», «Орион»… Конечно, Вейнтрауб слукавил в разговоре с Евой. Самостоятельно прочесть документы он и вправду не мог, но велел всё перевести: старик хотел знать, с какой информацией работает троица. Там было много интересного, но не было главного – ключа к тому, над чем в действительности работал Зубакин.
Вейнтрауб прошёл всю спираль хранилища, тяжело опираясь на трость и не поднимая жалюзи над экспонатами. Его целью была последняя комната-сейф с единственной витриной, на которой лежали Урим и Туммим.
Узкий луч света, прорезав полумрак, упёрся в синюю подкладку с камнями. Вейнтрауб смотрел на свои сокровища, и в ушах его звучали слова, сказанные Одинцовым за столом:
– Ваши Урим и Туммим – это просто древние камни. Очень ценные или не очень, пусть Мунин скажет или Жюстина, я понятия не имею. Но это просто камни, без всякой мистики. Кто-то когда-то их сделал. Как – неизвестно. Все знают, как были сделаны Ковчег и скрижали: есть подробные описания в Торе, есть инструкции… А про Урим и Туммим ни слова. Не сказано даже, чтó это такое. Значит, во-первых, люди сами хорошо знали, как их делать, и во-вторых, могли сделать без особых проблем. То есть это было что-то совсем простое и понятное, вроде тех же камней. Я не знаю, как Урим и Туммим коммуницировали с Ковчегом. Допустим, как пульт управления с телевизором. А три тысячи лет назад – всё. В пульте сели батарейки. Ещё до того, как Ковчег отправился в Россию. И новый пульт люди почему-то сделать не смогли. Наверное, пытались – или искали, чем заменить, но не смогли. А старые Урим и Туммим стали не нужны. Потому что их не реанимировать. Если это были ваши камни, то уже три тысячи лет они – просто камни.
На слова кого-то другого Вейнтрауб не обратил бы внимания. Ему тоже приходили в голову похожие мысли. Но тут про Урим и Туммим говорил Одинцов. Участник троицы, которая доказала свои особенные отношения с Ковчегом Завета. Он говорил, а двое других пусть не поддерживали его, но и не опровергали. Значит, в целом Одинцов прав.
Только вчера Вейнтрауб обмолвился, что у него нет Ковчега Завета, зато есть троица, Урим и Туммим. Сегодня выяснилось, что нет ничего: камни – всего лишь камни, а троицы вот-вот не станет. Многолетние усилия оказались напрасными, надежды на близкий успех пошли прахом. Надо начинать всё сначала и, возможно, искать что-то совсем другое.
Урим и Туммим на витрине расплывались. Вейнтрауб стёр со скулы набежавшую слезу.
– Wer hat Wahl, hat auch Qval, – прошептал он. – Кто выбирает, тот мучается…
Выбор для Вейнтрауба был делом привычным, а вот сил, чтобы мучиться, больше не осталось. Свет в его глазах померк, сердце потянуло куда-то вниз непомерной холодной тяжестью; старик покачнулся, выронил трость и кулём рухнул на пол перед витриной, где лежали бесполезные камни с древними гравировками – Урим и Туммим.
22. Про немецкий порядок и островную федерацию
– Этот продолжительный процесс требует семикратной мультипликации…
Ева смотрела на экран макбука и бойко переводила вслух русский текст на английский.
– Ты имеешь в виду, что его надо повторять? – спросила Жюстина, и Ева ответила:
– Да, семь раз в точности. Так… На восьмой раз процесс повторяется, но без добавления кислоты. Затем сосуд надо раскупорить, прибавить к полученному составу ещё двести граммов «молока Богородицы»…
– Настоящего? – мрачным тоном осведомился Одинцов.
– Очень смешно, – сказала Ева. – «Молоко Богородицы» – это минерал галактит. Я не знаю, как по-русски, сам посмотри в словаре… Ты меня сбил. Где я остановилась?.. А-а, вот. Смесь непрерывно вываривают в течение трёх месяцев до появления ярко-красного камня твёрдой консистенции…
– А бывают камни жидкой консистенции? – снова встрял Одинцов.
– Ну дайте вы ей уже закончить! – не удержавшись, по-русски потребовал Мунин.
После испорченного ужина троица в компании Жюстины отправилась к бассейну. Все были разгорячены старинным вином и нервным разговором, который спровоцировал Одинцов. Сам виновник курил и попивал виски со льдом, прохаживаясь взад-вперёд перед шезлонгами, где расположились дамы и Мунин.
При каждой затяжке рыжий огонёк сигареты выхватывал из полумрака лицо Одинцова: свет у бассейна был выключен, и только лампы со дна подсвечивали ярко-голубую воду. Мунин разложил шезлонг, слушал Еву и, запрокинув голову, смотрел в звёздное небо над Майами. Ева с Жюстиной сидели рядом – их плечи соприкасались, и на лица падал призрачный свет от экрана макбука. В столовой Жюстина внимательно слушала разговор троицы, а теперь Ева по её просьбе переводила с листа «Примерный план изготовления Философского камня», описанный Зубакиным.
– По окончании процедуры её следует немедленно провести второй раз точно так же. – Ева оторвалась от текста и добавила: – А дальше Зубакин без объяснений коротко пишет, что в результате получается Философский камень. Который образует эликсир вечной молодости, если соединить его с «майской росой» определённым образом…
Все взглянули на Одинцова, который вопреки ожиданиям ничего не сказал, а только пожал плечами и затянулся сигаретой.
– Что такое «майская роса»? – спросила Жюстина.
Ответ оказался не таким простым, как она ожидала. Розенкрейцеры использовали в алхимических опытах настоящую росу, которую собирали в мае и в сентябре. Некоторые учителя розенкрейцеров утверждали, что инициалы ордена F.R.C. означают не «Братство Розового Креста» – Fraternitas Rosae Crucis на латыни или Fraternity of the Rosy Cross по-английски, – а Freres de la Rosee Cuite: по-французски «Братья Bыпаренной Росы». Считалось, что вода, полученная из майской и сентябрьской росы, имеет особенные свойства и содержит в себе концентрированный жизненный дух. А дух – это информация о том, как должна быть организована материя. То есть росу можно рассматривать как природный информационный носитель.
