Армейское нутро Одинцова затронула мысль Дилана Мэя насчёт выживания. Мол, технологически передовые страны, которые сделали ставку на так называемый искусственный интеллект, рискуют оказаться беспомощными, если неожиданный катаклизм ударит по их технологиям. А это значило, что Россия, где привыкли бороться и выживать, в этой ситуации получит преимущество…
Под конец мероприятия, когда учёных аплодисментами провожали со сцены, старший охранник Бориса сообщил Одинцову, что встречу придётся перенести из Дворца Наций в отель «Краун Плаза», где поселили приезжих участников конференции.
– Это в двух шагах от Дворца, – сказал охранник. – Вы сразу увидите.
32. Про ужа на сковородке
Одинцов уже не жалел о времени, потраченном на искусственный интеллект. Он собирался навести порядок в мыслях и обсудить их с умниками – Муниным и Евой. Но раньше надо было сделать то, ради чего троица приехала в Иерусалим, и увидеться с Борисом.
Одинцов не слишком спешил. Пускай Борис немного придёт в себя после взбучки от Мэя… Но и откладывать разговор не стоило. Мунин и Ева по сигналу Одинцова порознь вынырнули из толпы расходившихся зрителей. Компания собралась возле высоченной башни отеля «Краун Плаза», которая белела в сумерках почти вплотную к зданию Дворца. На инструктаж Одинцову хватило одной сигареты. Когда он докурил, троица вошла в отель и поднялась на лифте к панорамному бару: там Борис отводил душу после неудачного выступления. Он выбрал бар, а не ресторан, поскольку счёт можно было записать на номер, который оплачивали организаторы конференции, а за ресторан пришлось бы платить самому.
Первая порция виски, выпитая залпом, немного приглушила раздражение. Конечно, для любого компьютерщика Дилан Мэй – полубог: он и ещё несколько таких же титанов, по сути, придумали тот компьютерный мир, в котором сегодня живут люди. Сам старик частенько повторял: «Изобрести будущее проще, чем его предсказать». Этим он и занимался многие десятилетия: изобретал будущее. За революционные мысли и парадоксальные решения его не раз объявляли сумасшедшим. «Сумасшествие – это отсутствие в сознании хороших моделей для объяснения того, что происходит», – соглашался Мэй и спокойно строил хорошие модели. Борису были известны особенности взглядов старика, но тут вдруг оказалось, что Мэй вообще не признаёт искусственный интеллект в его нынешнем понимании, а Борису волей-неволей пришлось отдуваться перед гением за всех своих коллег-единомышленников.
Вторая порция виски помогла смириться с поражением в дискуссии: насчёт своей правоты Борис по-прежнему не испытывал сомнений. Надо было учесть, что авторитет Мэя давит на подсознание; забыть, что старик – великий, и громить его, как любого другого собеседника, только и всего. Успокоив себя этой мыслью, повеселевший Борис принялся за третью порцию – и тут вдруг увидел Еву.
– Привет, милый, – сказала она, присаживаясь за его столик. – Ты не возражаешь?
Возражать Борису и в голову не пришло, тем более, краем глаза он видел, какими взглядами все мужчины в баре проводили Еву. Она очень эффектно прошла к столику вдоль панорамного окна, которое занимало всю стену от пола до потолка; сквозь толстое стекло с высоты отеля открывался вид на Иерусалим, залитый вечерними огнями. Почему оба охранника не поднялись из-за своего столика и не преградили путь прекрасной незнакомке, Борис тоже подумать не успел.
Ева заказала бармену коктейль и спросила Бориса:
– Тебе нравится, что я бегаю за тобой, как девочка? Старенькое решил вспомнить?
Виски делал своё дело. Борис вальяжно откинулся в кресле, покручивая в пальцах стакан, и зажмурился, как сытый кот.
– Почему бы не вспомнить? Тебе, между прочим, тогда тоже нравилось. Ты бегала за мной, я за тобой… Прекрасное было время! Или не всё ещё потеряно? Может, вспомним вместе?
– Давай, – неожиданно согласилась Ева. – Вспомним для начала, о чём был наш последний разговор.
Борис помрачнел.
– Ты примчалась из Штатов, чтобы снова мне мозги клевать?
– Дай мне запись, и я оставлю твои мозги в покое.
– Я не знаю, что ты собираешься с ней делать, – сказал Борис, допивая виски. – Но как только хоть кто-то увидит запись, возникнут проблемы, которые мне совершенно не нужны. Так что прости, дорогая, но это моя страховка от неприятностей, и при всей моей любви к тебе запись ты не получишь. Тема закрыта.
Ева взглянула на него исподлобья и предупредила:
– Последний шанс. Оригинал останется у тебя, мне достаточно копии. Выложи запись на файлообменник или дай ссылку на облачное хранилище, как угодно. Я скачаю файл, и тема действительно будет закрыта. По-моему, проще не бывает.
– Нет, – сказал Борис.
– Сам напросился, – дёрнула плечиком Ева. – Ты ведь в армии не служил?
Борис посмотрел на неё с удивлением.
– Бог миловал… А к чему это ты?
– В русской армии говорят: «Не хотите по-хорошему, будет по уставу».
Ева обернулась к охранникам. Повинуясь её жесту, оба мужчины встали, одёрнули пиджаки и пошли к выходу. Один из них при этом поднёс руку к губам и что-то сказал в микрофон, спрятанный под обшлагом рукава.
– Я не понял, – заволновался Борис и выпрямил спину. – Что происходит?
– Сейчас увидишь, – пообещала Ева.
У дверей с охранниками разминулись входящие Одинцов и Мунин. Их сопровождал старший охранник. Увидев его, Борис успокоился. Старший занял место своих коллег, Мунин взобрался на стул у барной стойки, а Одинцов подошёл к Еве с Борисом и без приглашения сел за столик.
– Это кто? – спросил Борис по-русски.
– Карл, мой бойфренд, – ответила Ева.
– Староват он для бойфренда, – проворчал Борис, не задумываясь о том, что слово интернациональное.
– Справляюсь пока, – сказал Одинцов тоже по-русски. Борис изменился в лице и протянул:
– О-о! Даже так?!
– Плохи твои дела, – сообщил Одинцов.
– Почему вы говорите мне «ты»?
– Он всем говорит «ты», – сказала Ева и поднялась. – Не скучай!
Она перешла за стойку к Мунину. Неторопливый израильский бармен как раз приготовил для Евы коктейль. В тонконогом винном бокале, который был заполнен льдом и увенчан долькой апельсина, исходил мелкими пузырьками оранжево-красный напиток. Мунин прищурился:
– Это что?
– Аперóль спритц. – Ева придвинула ему бокал и, жестом велев бармену повторить, добавила: – Горький «Апероль», сухое «Просекко» и содовая газировка. Ничего лишнего. Попробуй, тебе понравится.
– Шампанское с ликёром – это по-нашему! – авторитетно заявил Мунин и надолго припал губами к трубочке, которая зазывно торчала из бокала.
Проводив Еву взглядом, Борис посмотрел на Одинцова.
