Ева с Муниным ждали объяснений, пока Одинцов задумчиво курил. Молчание затянулось.
– Что ты собираешься с этим делать? – спросила Ева, утерев слёзы.
Одинцов по-прежнему не торопился с ответом, и Мунин предложил переслать видео в международную следственную группу, которая занималась делом Ковчега Завета.
– Салтаханов проходит по этому делу, так? – рассуждал он. – И понятно ведь, что его убийство связано с теми… весенними. Вот и пусть расследуют. А у вас обоих железное алиби. Можно спокойно вернуться в Россию.
Одинцов хмуро глянул на историка.
– Алиби? С чего ты взял?
– Что значит – с чего?! – опешил тот. – Ни вас, ни Евы в квартире не было. Кто убил Салтаханова – на записи видно…
– Наивный ты парень, – сказал Одинцов и ткнул в пепельницу окурок. – Мы могли прислать этих ребят. Ева могла их впустить или подать какой-то знак… Поставь себя на место следователя. Ева сбежала, я сбежал. Через полторы недели ни с того ни с сего вдруг появляется запись убийства, как будто специально для того, чтобы обеспечить алиби. Одно дело, если бы в гостиной постоянно работала камера. Тогда понятно. А эту включили именно тогда, когда надо. Ева тоже очень вовремя ушла и не возвращалась, хотя метнуться до помойки и обратно – пара минут… Исполнителей действительно видно, потому что мы могли их подставить, не предупредив про камеру. И так далее.
– Что за бред… Зачем нам их подставлять?! – недоумевал Мунин.
– Ты же сам сказал: для алиби, – усмехнулся Одинцов.
Ева растерянно спросила:
– А зачем нам было убивать Салтаханова?
– У народа в следственной группе фантазия покруче нашей, – заверил Одинцов. – Придумают, зачем. Только начнут они с экспертизы. Будут запись проверять и так, и сяк, и наперекосяк. Монтаж – не монтаж, постановка – не постановка; где это снято, каким образом… Времени у них вагон. А пока они копаются, эти вот, – он кивнул на монитор макбука, – за нами придут.
– Если мы сдадимся, нас будут защищать, – сказал Мунин, и Одинцов спросил его совершенно серьёзно:
– Ты уверен?.. Уверен, что будут, и уверен, что защитят?
Историк промолчал, Ева поёжилась. Обоих удивила неожиданная улыбка Одинцова и его бодрый тон:
– Да ладно, чего вы скисли-то? Хорошая мысль – отправить это кино следователям. Хорошая и правильная. Только куцая. И в Россию нам пока рановато. А на время, пока товарищи офицеры делают экспертизу и головы ломают, мы с вами подстрахуемся…
Одинцов совсем не хотел рассказывать о своих планах. Но Ева и Мунин всё же имели право хотя бы в общих чертах знать о происходящем. Опыт показывал, что троица сильна именно в команде. И вдобавок они – родственники, хотя в голове это по-прежнему не укладывалось.
– Нам повезло, – сказал Одинцов, – потому что у нас есть Жюстина!
Он придумал хитрый способ, как использовать запись убийства, когда записи у него ещё не было. Жюстина оказалась в гостях у Вейнтрауба очень кстати. Одинцов сумел тайком поговорить с ней и попросил навести справки про Салтаханова как офицера Интерпола – экс-президенту международной полиции это не составляло труда. Главным образом Одинцова интересовала возможность связаться с чеченскими родственниками убитого…
– …потому что культура культурой, но есть ещё суровые законы гор, – объяснил он с кавказским акцентом.
– Кровная месть?! – не поверив, ахнул Мунин.
– Вот именно.
– Это дикая идея, – сказала Ева.
– Дикая идея – сидеть и ждать, пока до нас доберутся ребята, которые завалили Салтаханова, – возразил Одинцов. – Потому что я не могу добраться до них первым. Руки коротки. Даже вычислить не могу: времени в обрез и обратиться не к кому. А так есть хоть какая-то надежда. Пока они охотятся на нас, кровники будут охотиться на них.
– Вы хотите сделать нас приманкой? – спросил Мунин.
– Мы и так приманка. – Одинцов не стал напоминать, что раньше троицы в очереди на зачистку всё-таки стоит Борис. – Вернее, пока мы просто корм. Но можем стать приманкой с о-очень острым крючком, о котором эти ребята не подозревают…
Он вытащил из пачки очередную сигарету и сказал:
– Ладно, давайте закругляться. Идите спать.
– А ты? – спросила Ева.
– А я с Жюстиной потолкую и тоже приду.
– С Жюстиной? О чём это?
Ева смотрела с подозрением; в голосе её звучала капризная ревность. Одинцов дрогнул, и Мунин довольно ухмыльнулся. Правда, он тут же пожалел о своём веселье. Одинцов смерил историка тяжёлым взглядом и объяснил, что не может связываться с чеченцами напрямую, потому что они его не знают. Если запись придёт от него – велика вероятность, что результат будет обратным. Зато экс-президент Интерпола как источник информации об убийстве не вызовет лишних вопросов, и родственники Салтаханова мгновенно начнут действовать.
Выслушав объяснения, Мунин с Евой подчинились и ушли в свои номера. Одинцов поколдовал в программе видеомонтажа, сделал отдельный файл с финальной частью записи, где были хорошо видны лица убийц, и отправил Жюстине. Вскоре она перезвонила.
– Как всё прошло? – спросил Одинцов. – Прах к праху и покойся с миром?
– Если бы… Всё только начинается, – вздохнула Жюстина. – Поминки, журналисты, адвокаты… Внук этот, Лайтингер – урод настоящий…
Времени на долгий разговор не было. Обсудив срочную передачу записи убийства родственникам Салтаханова, Одинцов поинтересовался, не знает ли Жюстина немецкого учёного по имени Маркус Рихтер.
– Знаю. А почему ты спрашиваешь? – удивилась она.
– Этот Рихтер был здесь недавно. Он чем вообще занимается?
– Руководит музеем в Кёльне. Но в первую очередь он археолог. Эксперт по древностям Ближнего Востока. Я обращалась к нему, ещё когда следователем была…
– Рихтера присылал Вейнтрауб. Он ездил по всему Израилю и расспрашивал про Урим и Туммим. У меня тоже есть к нему пара вопросов, – сказал Одинцов и попросил Жюстину познакомить его с учёным. – Понимаю, что у тебя голова другим занята. Просто предупреди, что я с ним свяжусь.
На этом разговор был закончен: Жюстину ждали телевизионщики, а Одинцов снова поколдовал в макбуке и отправил кадры убийства офицеру ФСБ из международной следственной группы. Никаких комментариев он писать не стал – следователи сами сообразят, что к чему, не маленькие, – а грамотно настроенный интернет-анонимайзер помог сохранить в секрете, кем и откуда послано сообщение.
Одинцов закрыл макбук и с хрустом потянулся. Теперь по следам настоящих убийц независимо друг от друга пойдут сразу две энергичные команды, каждая со своими возможностями. Одна станет действовать по официальным каналам, вторая – по неофициальным. Одна сможет пользоваться только легальными средствами, другая – любыми. Вероятные нарушения закона и вопросы этики Одинцова не волновали. Он отвечал за безопасность Евы и Мунина, остальное – побоку. На троицу идёт охота; вот и охотники пускай побудут дичью, сами того не подозревая. А кто доберётся до них первым, чеченцы или следователи, – какая разница? Лишь бы поскорее.
