— Факт, вижу. Но она меня избегает.
— И что, догнать не можешь?
— И догнать могу, и повалить могу, и стукнуть как следует, чтоб не молчала. Могу, но не буду.
— А все-таки стоит попробовать растопить ледок. Иногда стена только с виду крепкая и неприступная, а тронешь пальцем, и она разваливается. Подкарауль Абру где-нибудь. Скажи, что мне нужно с ней поговорить.
— И не подумаю.
— Угрызаешься, да?
Кейл молчал.
— Разве она тебе не нравится?
Кейл молчал.
— Слушай, если так будет продолжаться, я не ручаюсь за последствия. Ты себя доведешь. Не держи это в себе, раскройся. Тебе же лучше будет.
— Рассказать отцу, что я сделал? — воскликнул Кейл. — Если хочешь, расскажу!
— Нет, Кейл, не надо. Пока не надо. А вот когда он поправится, тебе придется рассказать. Ради самого себя. Одному нести такую ношу не под силу. Она задавит тебя.
— А, может, так и надо, — чтобы меня задавило.
— Замолчи! — спокойно и презрительно оборвал его Ли. — Пожалел, видите ли, Кейла Траска. Поблажку самому себе сделал, только дешевый это ход. Так что лучше помалкивай.
— Сам-то ты не помалкиваешь.
Ли переменил тему.
— Не пойму, почему Абра к нам не заходит. Ни разу не была.
— Зачем ей теперь приходить.
— Нет, на нее это не похоже. Тут что-то другое. Ты ее видел?
— Я же сказал — видел! — хмуро бросил Кейл. — Ты, похоже, тоже тронулся. Три раза с ней заговаривал. Ничего слышать не желает. Уходит и все.
— Тут что-то не то. Она же хорошая женщина, настоящая.
— Девчонка она, вот кто, — возразил Кейл. — Смешно называть девчонку женщиной.
— Ошибаешься, Кейл, — проникновенно сказал Ли. Некоторые с самого рождения женщины. Абра красива, как взрослая женщина, она смелая, сильная… и умная. Все прекрасно понимает, на вещи смотрит трезво. Давай спорить, что она по пустякам волноваться не станет, не зловредная и не ломака — разве что из кокетства поломается немного.
— Высоко же ты ее ставишь.
— Да, высоко, и потому думаю, что сама она не перестала бы навещать нас, — сказал Ли и добавил: — Соскучился я по ней. Попроси ее зайти ко мне.
— Уходит она, я же сказал.
— А ты догони. Скажи, что я скучаю и хочу ее видеть.
— Вернемся к разговору об отцовских глазах? — спросил Кейл.
— Не стоит.
— Может, поговорим об Ароне?
— Тоже не стоит.
3
Все переменки на следующий день Абра была среди подруг, и, лишь выйдя из школы после занятий, Кейл увидел, что она идет домой одна. У ближайшего угла он свернул на параллельную улицу, обежал квартал и, рассчитав время, выскочил из переулка как раз перед идущей Аброй.
— Привет, — сказал он.
— Привет. Значит, мне не показалось, что ты сзади крадешься.
— Не показалось. Я квартал обежал, чтобы подкараулить тебя. Поговорить надо.
Абра внимательно посмотрела на Кейла.
— Если поговорить, то зачем бегать и караулить?
— Я же в школе хотел поговорить, но ты не соизволила.
— Ты был не в духе. Не люблю разговаривать, когда человек не в духе.
— Откуда ты знаешь, что я был не в духе?
— По лицу было видно, по походке. Вот сейчас ты в духе.
— Да, в духе.
— Ты не хочешь взять мои книги? — улыбнулась Абра.
У Кейла сразу отлегло от сердца.
— Ну, ясное дело, — заторопился он. Сунув стопку книг под мышку, Кейл зашагал рядом с Аброй. — Ли просил передать, чтобы ты зашла повидаться.
— Правда? — оживилась она. — Скажи, обязательно приду. Как отец?
— Так себе. Глаза беспокоят.
Они шли молча, потом Кейл не выдержал и спросил:
— Об Ароне знаешь?
— Знаю, — откликнулась она и добавила: — Открой мой дневник на второй странице.
Кейл вытащил из стопки учебников дневник. Внутри была вложена простенькая открытка. На ней было нацарапано: «Дорогая Абра! Я как в грязи вывалялся. Совсем не пара тебе. Ты ни в чем не виновата. Нахожусь в армии. К отцу не ходи. Прощай, Арон». Кейл захлопнул дневник.
— Сукин сын! — пробормотал он.
— Что ты сказал?
— Ничего.
— Я все равно слышала.
— Ты знаешь, почему он уехал?
— Нет. Хотя если подумать… как дважды два сходится. Но я не хочу гадать. Я пока не готова… то есть, если ты сам не захочешь сказать.
Неожиданно Кейл спросил:
— Абра, ты… ты меня очень не любишь?
— Это ты меня недолюбливаешь. Только не знаю, за что.
— Я… Боюсь я тебя.
— Боишься? Неужели я такая страшная?
— Знаешь, сколько я тебе гадостей делал. И вдобавок ты невеста моего брата.
— Какие гадости? И вовсе я не невеста.
— Хорошо, я скажу. — В тоне Кейла звучала горечь. — Только учти, ты сама попросила… Наша мать была проститутка. Она держала в нашем городе публичный дом. Я давно об этом узнал. В День благодарения я повел туда Арона, чтобы он полюбовался на свою мамочку. Я…
— Ну, а он что? — взволнованно перебила его Абра.
— Он? Распсиховался весь. Стал на нее орать. Потом, когда мы вышли, сшиб меня на землю и убежал. Наша дорогая матушка наложила на себя руки, а отец… с ним что-то странное происходит… Ну вот, теперь ты все обо мне знаешь. Теперь имеешь полное право не знаться со мной.
— Теперь я его понимаю, — произнесла она задумчиво.
— Кого, Арона?
— Да.
— Он был хороший… Нет, почему был? Он и сейчас хороший. Добрый, неиспорченный, не то что я.
Они шли медленно и молчали. Потом Абра совсем остановилась, остановился и Кейл, в она посмотрела ему прямо в лицо.
— Кейл, а я ведь давным-давно про твою мать знаю.
— Откуда?
— Мои родители об этом разговаривали. Они думали, что я сплю, а я все слышала. Кейл, я хочу тебе что-то сказать. Мне трудно говорить про это, но молчать еще труднее. Лучше сказать. Я уже не маленькая девочка, какой была совсем недавно. Я стала взрослой. Ты понимаешь, о чем я?
— Понимаю.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Ну, смотри. Теперь самое трудное… Мне надо было это раньше сказать… Я разлюбила Арона.
— Разлюбила? Почему?
