– Почему они смеются из-за того, что солгали? – спросила я.
Мистер Парк развёл руками.
– Я не знаю, Эллиэнн. Иногда они так делают, вот и всё. Они говорят что-нибудь, что не является правдой, потом человеческое существо, которое это слышит, притворяется, будто думает, что на самом деле это правда, а потом обе стороны делают своё «ха-ха-ха». Они называют это «шутить». У них существует целая индустрия, которая производит книги, сделанные из бумаги, в которых содержатся неправдивые истории. У них даже есть истории, которые специально заставляют их грустить.
Об этом я слышала. У нас, конечно, тоже есть книги, но они рассказывают о полезных вещах: о том, что мы должны знать и помнить, о правдивых вещах. Мысль о том, чтобы заполнить книгу ложью, попросту нелепа.
Мистер Парк снова щёлкнул по экрану, и «кино» продолжилось. Происходящее с этим бедным человеком казалось весьма болезненным, и мы с Ав то и дело морщились, глядя, как он ранится.
Ав спросила:
– Они грустят из-за этого? Из-за того, как этот человек ранится?
– Нет! – ответил мистер Парк, снова останавливая запись. – Они смеются, вот что они делают. Этот человек ранится невзаправду. Его зовут Бастер Китон. Он обманывает, и человеческие существа считают, что он смешной. У него наверняка много денег, если он до сих пор жив. Каллан, ты помнишь, что такое «деньги»?..
Пока он говорил, человек на экране снова упал, а у меня в животе произошло что-то странное. Там что-то дрыгнулось. Дело было не в том, что этот человек упал – а в том, как он это сделал. Он упал прямо на живот, а потом вроде как снова вспрыгнул на ноги, и довольно ловко. Затем мы крупным планом увидели его лицо, на котором было написано весьма специфическое выражение, мой желудок снова дрыгнулся, и я выдохнула через нос. Чем больше я старалась прекратить это, тем сильнее это чувство становилось – пока меня не пихнула Ав. Она была в ужасе.
– Ты что, смеёшься, Эллиэнн? – спросила она достаточно громким голосом, чтобы её услышали остальные, и все встревоженно повернулись к нам. – Смотрите, Эллиэнн смеётся, – повторила Ав.
Я поспешно вернула себе самообладание и тут услышала за нашими спинами непонятный звук, вроде: «Бва-ха. Бва-ха, бва-ха». Я повернулась. На сиденье прямо за нами сидело одно из человеческих существ и издавало этот странный шум, глядя на экран.
– Нет, – сказала я, воспользовавшись возможностью переключить их внимание. – Это вот оно смеялось.
Засмеялась и солгала. Что со мной не так? Я поймала взгляд Каллана: он один смотрел на меня не с презрением, а с чем-то больше похожим на интерес.
Все повернулись и стали наблюдать за человеческим существом. Это был самец. Тёмная кожа, тёмные волосы.
«Бва-ха», – начало оно опять и потрясло головой.
Мы заметили, что большинство других экспонатов не против, чтобы их разглядывали. Они смотрели на нас в ответ, когда мы наблюдали за ними, спокойно и безо всякого выражения, и не разговаривали с нами.
Однако этот самец вёл себя иначе. Его маленькие ноздри раздулись, а глаза сузились. Из его глаз текла жидкость, заливая ему лицо.
Ав пихнула меня.
– Погляди на его подбородок, – сказала она. – Он весь трясётся. Как интересно.
Вся наша группа была в восторге. Кое-кто пытался сам воспроизвести лицевые искажения экспоната-самца.
Мне же, напротив, стало неуютно. Настолько неуютно, на самом деле, что я тихонько поднялась и начала двигаться к выходу. Покидая группу, я слышала, что мистер Парк продолжает читать лекцию своим обычным монотонным голосом.
– Обратите внимание на этот экспонат. Это Карло, один из Подлинников. Это существо было привезено сюда тридцать лет назад. Подлин-ники редко встречаются здесь, в Зоне Земли, и они обеспечивают новые клетки для клонирования, давая нам возможность разнообразить экспонаты. Поведением, которое вы наблюдаете, экспонат выражает удовольствие. Широко известно, что от смеха могут появляться так называемые «слёзы»…
Я повернулась и перебила мистера Парка.
– Но и от несчастья тоже. От печали. От скорби.
Мистер Парк невозмутимо посмотрел на меня.
– Ты очень информирована, Эллиэнн. И ты права, конечно. Человеческие существа вроде Карло зачастую находятся под властью своих эмоций, чего с нами, конечно, не происходит. Это правда, Эллиэнн?
Я торжественно кивнула.
– Да, сэр.
– Это одна из множества вещей, которые делают нас более развитыми существами.
Карло, не вставая со своего места, продолжал издавать жалобные звуки. Они пробирали меня до костей.
Я с трудом сглотнула.
– Но, сэр, что если он…
– «Оно», ты хочешь сказать?
– Что, если оно действительно плачет, потому что несчастно?
Мистер Парк встал, провёл рукой по хвосту и заговорил голосом более глубоким:
– Эллиэнн. Как только Подлинников привозят с Земли – а, как ты знаешь, это случается не так часто – но как только они оказываются здесь, их успокаивают самыми сильными препаратами, которые нам только известны. Но, предвосхищая твой следующий вопрос, мы не отключаем все их эмоции. Их эмоции – это то, что делает их людьми. – Он сделал паузу, чтобы мы обдумали услышанное. – Такой метод был бы несомненно жестоким. Или, как сказали бы они, бесчеловечным.
Теперь все смотрели на меня, даже Ав. Я повернулась и вышла на свежий воздух, глубоко вдыхая. «Рыдание». Вот что за звуки издавал Карло. Это, как и смех, нам не свойственно. Младенцы, маленькие дети, совсем глубокие старики: они иногда так делают. Но это необычно и считается весьма специфическим поведением.
Я снова прокручивала слова мистера Парка в голове, вместе со звуками, которые издавал Карло.
Жестоко. Бесчеловечно.
Из зала донёсся голос Ав:
– Мистер Парк? А как становятся Собирателями Подлинников?
– Что ж, Ав… – Он начал бубнить, и я не стала слушать дальше, потому что – хоть я не осознавала этого тогда – я уже принимала решение, которое приведёт меня на Землю.
– Ты не одна, – раздался у меня за спиной голос, и я вздрогнула.
Я повернулась и увидела Каллана, который тоже покинул тёмный кинозал.
Он подошёл так близко, что я чуяла его дыхание и могла распознать, что он говорит искренне.
– Когда ты засмеялась… – начал он, но я оборвала его.
– Я не смеялась! Я, эм…
– Не волнуйся, Эллиэнн.
Он знал, что я лгу – он мог это учуять – но то, что он собирался сказать дальше, заглушил ужасный громкий гудящий шум, не похожий ни на что, что я слышала раньше, продолжительный звук вроде:
ПА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
