Глава 46
Не знаю, рассказывали ли вам когда-нибудь что-то настолько поразительное, настолько буквально неслыханное, что вы просто не можете в это поверить – и в то же время вам ничего не остаётся, кроме как верить?
Полагаю, нет, но именно так я себя чувствую, слушая рассказ Эллиэнн в тёмном веломагазине, пахнущем резиной и маслом вперемешку с резким запахом инопланетянки, который доносит до нас тепловентилятор всякий раз, когда она проходит мимо него.
Она расхаживает из стороны в сторону и не желает садиться – волосатый комок нервной энергии. И Игги в кои-то веки настолько ошеломлён, что не может вымолвить ни слова. Он сидит, разинув рот и не моргая.
– Я знаю, где твоя сестра, – начинает Эллиэнн.
Я медленно киваю, широко распахнув глаза, сердце в груди бешено колотится, переполненное надеждой.
– Она шифа, но она очень, очень далеко отсюда.
Я облизываю сухие губы, с трудом сглатываю и кидаю взгляд на Игги, который так и не шевельнулся.
– Вот, посмотрите.
Эллиэнн тянется себе за спину и снимает тот странный блестящий рюкзак, который мы уже видели, когда она вылечила Игги ногу. Она открывает его сверху, достаёт маленький серый прямоугольный кирпичик размером с книжку в мягкой обложке и ставит его на стеклянный стол, разделяющий нас.
Она проводит пальцами по одному концу этой книжки, и сантиметрах в тридцати над ней появляется светящаяся белая линия, вроде ослепительно яркой парящей антенны. Это здорово впечатляет меня, и я говорю:
– Ого! – но Игги продолжает молчать, будто знает, что вот-вот произойдёт нечто ещё более невероятное.
Из этой светящейся линии появляется изображение, поначалу размытое, но через несколько секунд постепенно набирающее чёткость. Только это оказывается не изображение, это проекция, причём в 3D – как голограмма, но чёрно-белая, вроде старого кино.
На этой проекции снуют люди высотой всего пару сантиметров, прямо на столике перед нами. Это выглядит как улица в каком-то городе: видны машины и дома. Кто-то бросает мячик собаке; ветви деревьев качаются на ветру.
Я заворожённо смотрю и бросаю взгляд на Игги, который переводит глаза с одной точки проекции на другую.
– Почему… – начинает Игги, но Эллиэнн поднимает руку, перебивая его.
Она тянется к проекции, протыкая ладонью кажущихся плотными людей и здания и снова проводит по «книжке», отчего картинка застывает. Проекция меняется, появляется сетка, разделяющая её на десятки маленьких кубиков, а потом один из кубиков увеличивается, заполняя всё пространство.
И я вижу её.
Я медленно подаюсь вперёд, моя рука дрожит, рот приоткрыт. Нет никаких сомнений, кто это.
Я говорю:
– Тамми…
Картинка снова движется. Голова Тамми в 3D становится почти реального размера и невероятно детализированной, хоть изображение и остаётся чёрно-белым. Она поворачивается, но смотрит не на нас; глаза у неё пустые, а на лицо натянута безжизненная полуулыбка. Она касается ладонью груди и говорит: «Тамми». Голос за кадром отвечает: «Эллиэнн».
Я тяжело дышу и, к моему удивлению, по лицу у меня льются слёзы, хоть я и сам не понял, когда заплакал.
– Что… то есть… где? Где она? – тихо спрашиваю я.
– Она ф опасности, – отвечает Эллиэнн. – Очень смертельной опасности.
Изображение на стеклянной столешнице меркнет и исчезает.
Игги поднимает лицо и сверлит Эллиэнн взглядом.
– Ты что… похитила её?
– Не я. – Она говорит это так быстро и пылко, что я немедленно верю ей. – Но да, её запрали. Её запрали, а потом протали.
– Её продали? Кому? Зачем? Она цела?
Мой мозг перебирает все самые жуткие варианты.
Эллиэнн говорит медленно, словно старается быть помягче. Она опускается перед нами на колени.
– Ничего очень плохого с ней не случилось. Пока что. Она таже не понимает, в какой она ситуации, плагодаря процессу, который вы назвали бы «затирание разума» или «промывка сознания».
– Как очистка памяти на компьютере? – со страхом предполагаю я, и Эллиэнн кивает.
– Да. Но не волнуйся об этом: её сознание просто замаскировано. Спрятано, вы пы сказали. И мы можем, как я полакаю, фернуть её.
Следует долгая пауза.
Наконец я переспрашиваю:
– Мы?
Эллиэнн встаёт.
– Да, – говорит она. – Мы. Это опасно. Мне нушна ваша помощь. Я не могу стелать этого отна.
Довольно. Я хочу услышать всю правду, прямо сейчас, и в отчаянии вскидываю руки.
– Да где она? – требовательно спрашиваю я, с каждым словом поднимая голос и топая ногой.
Эллиэнн это ничуть не впечатляет, и она продолжает, гортанно и монотонно:
– Посмотрите на это, – говорит она. Эллиэнн касается серебристо-серого кирпичика, и картинка появляется снова: проекция улицы с крошечными движущимися фигурками и городским шумом. – Выглядит как Земля, да?
Мы приглядываемся. Здания, машины, деревья, собака…
– Ну да, – говорю я. – Вроде… ого!
Я замолкаю, когда на проекцию влетает пара огромных птиц, вроде ястребов, делает круг и скрывается из виду.
Эллиэнн снова увеличивает проекцию, чтобы показать нам витрину магазина, вот только эта витрина выглядит совсем не по-современному – деревенский магазин игрушек, как со старых фото.
Чем больше мы приглядываемся, тем страннее всё становится. Машины на этой улице ездят самых разных стилей: низкие спортивные автомобили и древняя дребезжащая повозка годов, я не знаю, 1920-х или около того. Даже трактор есть.
И люди – их всего человек десять или двадцать, не больше. Одни и те же люди ходят туда-сюда по улице, входят в магазины и выходят из них, бесцельно переходят дорогу, снова и снова. Одна женщина садится в машину, едет на ней по улице, выезжая за пределы проекции, а потом снова появляется, направляясь в обратную сторону, после чего паркуется, выходит, заходит в магазин, а затем проделывает всё заново.
Мы с Игги заворожённо наблюдаем – буквально не в силах выговорить ни слова.
Потом у Игги вырывается стон:
– О боже мой! Смотри!
На проекции появляются две фигуры. Существа вроде Эллиэнн: голые, бледные и волосатые, с хвостами. Они идут посередине улицы, глядя по сторонам и тыча пальцами.
– Это всё поддельное, – говорю я, но Игги качает головой.
– Оно не поддельное, – шепчет он. – Оно настоящее. Это… это зоопарк!
Мне становится нехорошо, и я отворачиваюсь, выплёскивая свой гнев на Эллиэнн.
