Если Эллиэнн хотела ободрить нас, то у неё это не вышло. Я в ужасе.
Но потом аппарат трясёт ещё сильнее, я снова чувствую жуткое покалывание на коже, и всё погружается в черноту.
Глава 59
Некоторое время спустя – думаю, всё-таки несколько часов, а не дней – я снова открываю глаза. Я поворачиваю голову и смотрю на Игги. Он глядит прямо перед собой в пустоту – глаза у него стеклянные, а губы слегка подрагивают, будто он пытается заговорить, но не может вспомнить как.
Я узнаю это ощущение. Я и сам, вполне буквально, не могу вымолвить ни слова.
– Всем привет. С вами снова ваш капитан. Будьте добры, не отстёгивайте ремни, пока не погаснут индикаторы, а также позвольте напомнить вам, что курение на борту воздушного судна запрещено.
Эллиэнн говорит:
– Филип. Не сейчас. – Она произносит это на английском.
Голос отзывается:
– Да я типа пытаюсь разрядить обстановку. Нам ещё долго лететь. Скоро развезут закуски, также вам доступен широкий выбор алкогольных и безалкогольных напитков. Наш полёт будет проходить на высоте…
– Филип! Прекрати. – Эллиэнн прибавляет к этому команду на своём родном языке.
Голос замолкает, и крошечный огонёк над головой, которого я не заметил раньше, гаснет.
Игги спрашивает:
– А это кто был?
Эллиэнн вздыхает.
– Это Филип. Робот, который управляет аппаратом. Он… насойливый. Там, откуда я родом, мы не очень понимаем юмор.
Секунду-другую мы молчим, и я пытаюсь мысленно воспроизвести последние события. Вот мы находим запертую в сарае Эллиэнн; вот Ба отважно бежит в лес, а за ней гонится здоровяк Джефф; вот я убегаю от служащих ВВС; вот мы вламываемся в сарай для лодок; вот прячемся в космическом корабле… вот взлетаем?
Мне приходит в голову, что, может, мы и не взлетали вовсе. На эти мысли меня натолкнули американские горки в Альтон-Тауэрс. Там был ещё один аттракцион, мы с Тамми дважды на нём катались – Дьявольский Поезд. Ты на самом деле не двигаешься, но смотришь запись, снятую с передних мест реальных американских горок, и сиденье трясётся, так что мозг додумывает всё остальное: он заставляет тебя думать, будто ты движешься. И чем больше я размышляю над этим, тем возрастает моя уверенность.
Это всё тщательно подготовленный розыгрыш.
Я говорю:
– Ну всё, хватит с меня этого, Эллиэнн. Я хочу выйти. Пожалуйста, открой дверь. Мы сможем всё объяснить людям снаружи. Они поверят нам и… и никто не причинит тебе вреда.
Эллиэнн спрашивает:
– Почему ты так коворишь?
Её обычный монотонный голос звучит чуть беспокойнее, отчего моя уверенность, что я разоблачил её обман, только крепнет.
– Потому что мне страшно, Эллиэнн, и я хочу, чтобы это закончилось.
– Ты хочешь вернуть свою сестру?
– Ну да, но…
– Я думала, ты будешь благодарен, – рявкает Эллиэнн и резко говорит что-то на родном языке, отчего в разговор включается Игги.
– Слушай, может, прекратишь это, пожалуйста? Ты похитила нас, насколько я могу судить, и мы можем только верить тебе на слово, что не повторим в точности судьбу Тамми. Почему мы должны доверять тебе?
Эллиэнн переводит взгляд с него на меня, глаза у неё широко распахнуты, возможно, в ужасе.
– Но я сказала фам, что фы будете в безопасности, – говорит она. – Я сказала фам, что Тамми…
– Делов-то, – перебивает Игги. – Делов-то тут. Может, ты соврала. Может, ты врёшь нам с того самого дня, как мы тебя встретили. Может, ты…
– Но я не вру. Я… мне очень трутно врать. Мы не особенно знаем, как это делать.
– И это, – говорит Игги с уверенным кивком, – тоже запросто может быть враньём.
– Нет, – раздаётся голос аппарата, – она говорит правду. Эллиэнн и все ей подобные имеют очень ограниченные способности к обману. Я, например, куда лучший лжец, чем Эллиэнн.
– Н… но ты не настоящий, – замечает Игги.
– Если бы я захотел, я бы сейчас выдержал продолжительную паузу, чтобы продемонстрировать, что ты оскорбил мои чувства. Действительно, я не состою, как вы говорите, из плоти и крови. Но моя способность говорить неправду так же развита, как у вас – а может, даже лучше, на самом деле. В конце концов, я учился у лучших.
– И у кого это?
– У человеческих существ, конечно, у кого же ещё. А теперь пристегнитесь, уберите подносы и, пожалуйста, убедитесь, что вся домашняя птица надёжно зафиксирована на багажной полке, поскольку мы достигаем крейсерской высоты полёта. Бортпроводникам перевести двери на ручное управление и провести перекрёстную проверку.
Шум в кабине слегка нарастает, и я чувствую, как движение аппарата меняется.
Эллиэнн говорит мне:
– Это просто Филип. Он любит пытаться быть смешным. Он выучил много земных фраз.
– Шикарно, – замечает Игги.
– Спасибо, – отзывается Филип.
– Это был сарказм.
– Ах да. Говорить противоположное тому, что имеешь в виду, с целью юмора или насмешки. Это очень заковыристо.
Экран перед нами проясняется, и мы с Игги смотрим на громадный, мерцающий синим и белым шар.
– Что-то мы не очень далеко… – начинает Игги.
– Это не Земля, – говорит Эллиэнн. – Филип?
Огонёк Филипа зажигается, и за ним следует голос:
– Вы, друзья мои, смотрите на нашу родную планету. Она называется… — Тут он издаёт какой-то звук, будто пропевает две ноты, одновременно полоща горло.
Игги спрашивает:
– Анталла?
И Филип повторяет.
– Можно и так сказать. Анталла. Это планета, во многих аспектах очень схожая с Землёй. Аналогичная температура, аналогичная гравитация, аналогичная атмосфера: вы сможете дышать, ходить и так далее. Здесь значительно меньше суши, гораздо больше воды и нет луны. Численность населения держится в районе четырнадцати миллионов; средняя продолжительность жизни составляет двадцать восемь лет; обитатели практически не подвержены болезням; голода и насильственной смерти не существует; последняя война имела место около семи сотен лет назад; и вся цивилизация была восстановлена из пепла после Великого Пожара. Есть вопросы?
Это скорее утверждение, а не вопрос – Филип не дожидается, пока мы что-нибудь спросим. Вместо этого он продолжает:
– Приземление через две минуты. Визуальная Защита полностью включена. Пожалуйста, потушите все сигареты и подготовьте билеты для контроля.
Экран снова чернеет, и гудение двигателя меняется.
