Возле центральных дверей Благов решает снизойти до меня и подождать. Он открывает для нас дверь и накидывает мне на голову капюшон, когда я протискиваюсь мимо, бросив ему хмурый взгляд.
На крыльце я замираю, потому что в лицо мне ударяет сумасшедший поток холодного воздуха, небо рассекает вспышка молнии, за которой незамедлительно следует оглушительный «бах». Отшатываюсь назад, врезаясь в Благова, и поднимаю на него изумлённые глаза, вывернув голову и оттянув капюшон. Он подталкивает меня своим телом вперёд, придерживая рукой за плечо, и говорит, глядя на меня сверху вниз:
— Моя машина прямо перед зданием.
Его рука не спешит покидать моё плечо, и мне от этого очень тепло, НО, бросив взгляд на взбесившиеся потоки дождя и лужи по колено, прикусываю губу. Пряча смущенное лицо в своём укрытии, говорю ему, отстраняясь:
— Я не могу пойти туда…мои кеды развалятся…
— Кеды? — непонимающе спрашивает Паша.
— Да…кеды… — мну пальцами рукава толстовки, указав подбородком на своих леопардовых красавчиков. — Они новые и…
— Ты щас серьёзно? — изумляется Благов, глядя на меня, как на умалишённую. Выгнув брови и вытаращив глаза.
Ухожу ещё глубже в капюшон и киваю, краснея в нём:
— Да, они почти коллекционные…
Паша озадаченно рассматривает мою обувь и спрашивает:
— Коллекционные Конверсы?
Звучит как оксюморон, согласна. Но они, и правда, редкой красоты.
Делаю шаг назад, и говорю, понурив голову:
— Я их люблю…
— КАтёнок, ты меня добьёшь, — вздыхает Паша, делая шаг ко мне, сводя расстояние между нами к минимуму. А потом шокирует меня тем, что просовывает ладонь в капюшон и обхватывает ею мою щёку. Гладит её большим пальцем, перебирая остальными пальцами волосы на моём затылке.
Будто гладит…котёнка…
По шее, лопаткам, груди бегут мурашки.
Карие глаза смотрят в мои, а губы расходятся в улыбке. Настоящей Пашиной улыбке, от которой у меня подгибаются колени.
Я закономерно лишаюсь дара речи, борясь с желанием потереться об его руку.
Не дожидаясь, пока начну пускать слюни, он плавно приседает и забрасывает меня на своё плечо.
— Ааай… — хохочу я, когда мой мир переворачивается. — Паша!..
Путаюсь в балахоне, который поглотил меня с головой.
— Тихо, — сквозь собственный смех велит Благов, придержав меня ладонью чуть повыше колена. Но, спустя секунду уверенно накрывает ею мою ягодицу и велит, подкинув меня повыше. — Не дёргайся…кеды, блин…
— Ладно… — пищу я, чувствуя, как горячая волна растекается между ног от этого хозяйского жеста.
Он срывается с места, прямо под струи сумасшедшего ливня и раскаты грома.
Я даже не могу толком визжать, скача на каменном плече, потому что горло сдавило от восторга. Лицо просто трескается от улыбки. Вижу мелькающие внизу синие кроссы и потоки воды под ними.
Через минуту слышу пиканье сигнализации.
— Пригни голову, — сквозь шум дождя кричит Паша, освобождает мою попу, чтобы открыть дверь. Стряхивает меня с плеча на чёрное кожаное сидение и быстро закрывает дверь.
Сдёрнув с головы капюшон насквозь промокшей толстовки, вижу, как Благов оббегает машину и бросает мои вещи на заднее сидение, после чего запрыгивает сам.
Весь мокрый с головы до пят. Я и сама мокрая, но не настолько.
Футболка облепила каждый миллиметр рельефной груди. Он фыркает, срывая с головы бейсболку, и швыряет её назад.
Начинаю смеяться, запрокинув голову.
Паша тоже улыбается, заводя машину. Бросает на меня весёлый взгляд исподлобья.
Смотрю на него, борясь со слезами. Потому что он не дарил мне ни одной своей улыбки с тех пор, как увидел сегодня. А улыбки у него потрясающие. Грешные и сексуальные. Я от них глупею и плавлюсь. Это тот Благов, которого я ЛЮБЛЮ.
Что я сейчас сказала?
ЛЮБЛЮ.
ЛЮБЛЮ.
ЛЮБЛЮ.
Потрясённая своим открытием, прикрываю рот ладонью, продолжая на него пялиться.
— Щас будет тепло… — говорит он, крутя какие-то крутилки на панели. Снова смотрит на меня и добавляет. — Брось толстовку на пол.
Пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Смотрю на него во все глаза, затаив дыхание.
Он вдруг напрягается, застыв на мгновение. Челюсть опять каменеет, а улыбки, как и не было.
— Что у тебя в голове сейчас происходит? — строго спрашивает Благов, вглядываясь в моё лицо.
— Поцелуй меня… — шепчу, глотая застрявший в горле ком.
— КАтёнок… — вздыхает он и откидывается на сидение. Кладёт одну руку на руль, а второй протирает лицо. Глядя в лобовое стекло говорит. — Ты со мной не справишься. Я тупанул.
Моё сердце подпрыгивает.
Это значит, что он думал О НАС? О нас, как о чём-то ВОЗМОЖНОМ? Сейчас я готова нести всё что угодно лишь бы он дал мне шанс.
— СПРАВЛЮСЬ! — взволнованно говорю я, прижав ладони к груди.
— Нет, не справишься, — качает он головой, продолжая смотреть вперёд.
— А я сказала, что СПРАВЛЮСЬ! — сжимая кулаки, выпаливаю я.
— Уверена? — зло спрашивает Паша, резко повернув ко мне голову.
Глаза его потемнели, скулы напряглись.
Нет. Я не уверена.
— Да! — отвечаю охрипшим голосом, чувствуя, как холодеют руки.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
— Тогда поцелуй меня САМА, — усмехается он, устраиваясь поудобнее. Разводит широко колени, локоть кладёт на бардачок. — Только никаких недоделанных поцелуев. И учти, я люблю трах*ся жёстко, КАтёнок. Никаких розовых соплей или что там в твоей головке?
Приоткрываю рот, хлопая глазами.
Кхм…трах*ся жёстко?
Сглатываю.
Не знаю, как люблю тра*ся Я. Раньше мне приходилось только заниматься любовью.
Это те самые розовые сопли, о которых он говорил?
Краснею.
От волнения меня начинает бить дрожь.
Он это видит и прикрывает глаза, бормоча:
— Капец…
Кошмарная неуверенность шевелится где-то внутри. Не припомню, чтобы он когда-нибудь употреблял при мне слово «трах*ся».
Что, если он прав, а я нет? Я о нём ничего не знаю. Я его шесть лет не видела. Он определённо берёт всё, что хочется. Я не адепт в сексе. Даже наоборот.
Что я могу ему дать?
Я боюсь его. Я люблю его. Всегда любила. Никогда не забывала. Никогда не встречала такого, как он.
