Я не была к такому готова…к тому, что она здесь объявится!
— Я думала, ты не собиралась… — тянет Катя, поднимая лицо к своей подруге.
— Егор попросил… — пожимает она плечом, бросив ироничный взгляд на мои голые ноги, обутые в босоножки с розовыми лентами, и устраивается по другую сторону от Кати.
Чувствую, как раздуваются мои ноздри, когда мозг перерабатывает суть её последней фразы.
Меня-то он не просил…
Больше я не буду…навязываться…
Игнорирую их обеих полностью, вместе с молочными коктейлями и всем-всем-всем.
Чувствую, как начинает дрожать подбородок и снова целую макушку Глеба, бросая прощальный взгляд на площадку. Игра уже началась, игроки пока немного медленные. Все, кроме одного. Он уже успел создать один момент, выполнив какую-то чумовую комбинацию и сделав пас. Он очень быстрый.
Целую Глеба в висок и шепчу:
— Пока, дружок…
— Пока…дружок… — попугайничает он, не понимая, что мы с ним увидимся очень не скоро. Может на его свадьбе…потому что в его доме ноги моей точно уже не будет.
Передаю его матери, которая впихивает в руку своей подруги два молочных коктейля и ставит Глеба между ног со взволнованными словами:
— Ты куда?..
— Домой… — отвечаю, поднимая с пола свою сумку на длинном ремешке.
— Диана… — хватает она меня за руку. — Уже поздно…
— Успею на девятичасовой поезд… — говорю, убирая от себя её руку. — Вещи передай, пожалуйста, со своей мамой… — прошу её, вставая.
— Я завтра сама тебя отвезу… — заверяет она. — Не уходи…
— Пока… — бросаю и ухожу, не оглядываясь.
Пробираюсь вверх по ступенькам, глядя себе под ноги. Боюсь оступиться и свалиться со своих босоножек.
Войдя в тоннель, всё же оглядываюсь.
Номер двадцать восемь полностью погружён в игру.
Сегодня день хитрых пасов?
Он явно в ударе…наверное ужин в понедельник прошёл на ура.
Утираю одинокую слезинку, и отворачиваюсь, ища в сумке телефон, чтобы купить себе билет на поезд по дороге.
За моей спиной зал взрывается овациями.
Гол.
Сглатываю горечь, ускоряясь.
Выйдя на улицу, вижу мужика в шарфе Сатурна. Спрашиваю, где тут метро. Он косится на мою бейсболку, а потом на мои босоножки и улыбается.
— Я несовершеннолетняя, — говорю ему сухо.
— Фига се школьницы пошли… — лыбится он.
Морщусь и убредаю прочь.
Сама разберусь.
Блукаю около двадцати минут, используя тормозящий навигатор в телефоне. Но, в конце концов, нахожу заветную букву «М».
Уже в метро я закрываю глаза и тихонько плачу, пристроившись в уголке. Мне звонит Катя, но я не хочу с ней разговаривать. Чего ей ещё от меня нужно?
На вокзале толчея. Всё-таки, сезон отпусков. Люди с загарами и чемоданами снуют туда-сюда. Нахожу себе местечко в зале ожидания, и принимаюсь ждать, глядя в одну точку.
Я думаю о том, чем займусь…завтра…
Завтра я проснусь в своей кровати…
В своей жизни…
По щеке бежит слеза.
Утираю нос и лезу в сумку, потому что телефон опять звонит.
Шмыгаю, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки, потому что на дисплее высветилось имя из четырёх букв…
Снова смотрю в телефон, кусая губу и придерживая колотящееся сердце рукой.
Ему что надо, предателю?..
Моя рука начинает дрожать, дыхание сбивается. Снимаю трубку, после секундного столбняка.
— Алло?.. — говорю тонко и тут же откашливаюсь, опуская подбородок и прячась за козырьком бейсболки от своих соседей, которые подпёрли меня с двух сторон.
— Цыплёнок, ты куда делась? — спрашивает непостоянный баскетболист, будто ни в чём не бывало.
Это сбивает меня с толку, поэтому вместо всяких грубостей, я грубо предупреждаю:
— Не называй меня так! Иначе я тебя буду называть… — в поисках соизмеримого оскорбления, призадумываюсь на секунду и выпаливаю — Пирожком!..
— Млин, — тихо смеётся он в трубку, заставляя меня сглотнуть. — Только попробуй так меня назвать.
Закрываю глаза, горько улыбаясь.
— Что ты хочешь?.. — спрашиваю его хрипловато.
— Ты плачешь что ли? — изумляется Егор.
— Нет! — буркаю, давя слёзы.
Его голос — как самый большой раздражитель и успокоитель одновременно.
Это просто невыносимо!
— Где ты? — повторяет он свой вопрос.
— Эмм…на вокзале… — отвечаю, взяв себя в руки.
— На каком?
— Надо на каком, — лаконично отвечаю я.
— Чё ты там забыла? — интересуется он в ответ.
— Спроси у своей рыжей…подружки… — выдавливаю я.
Он замолкает на секунду, а потом очень мрачно тянет:
— Я спрашиваю у тебя.
Выдыхаю, колупая пальчиком застёжку своей сумки.
— Диана, Сладкая… — очень мягко зовёт он. — Что ты забыла на вокзале?
— Катя…эммм…хочет, чтобы я вернулась домой…
— Что, прямо сейчас? — хрипит он.
— Нет… — обеляю я свою сестру. — Я сама так решила…
— На каком ты вокзале?.. — требует он.
— Егор… — говорю тихо. — Я не игрушка…
— Кто тебе сказал, что ты игрушка? — с подозрением спрашивает он.
— Никто…я сама не тупая…я всё знаю…
— Что ты знаешь?
— Что ты был с ней в понедельник…
На том конце провода повисает непродолжительная пауза.
— Диана, — очень спокойно и очень выдержанно говорит Егор Благов. — Я не собираюсь оправдываться. Я тебе ничего не должен, как и ты мне. Последний раз спрашиваю, где ты?
Это заявление ранит меня в самое сердце.
Молчу, прикрывая глаза.
Вот именно.
Он мне ничего не должен…
Он мне чужой человек…
Я должна думать о себе…о своей учёбе…
Думать мозгами…
— Я на Казанском… — говорю отстранённо. — Уезжаю через тридцать минут.
О, просто браво! Думаешь мозгами, как и решила!
— Я не успею, — предупреждает он.
Жду…может он попросит меня не уезжать?..
Пожалуйста…
— Жаль… — шепчу, кладя трубку, так и не дождавшись этого.
