Он выглядит так, будто идёт на казнь. Снова кладу ему руку на плечо, а дальше…
Она подлетает ко мне и толкает в грудь. От неожиданности делаю шаг назад. Для такого маленького создания слишком много гнева. Она мне до плеча еле достаёт.
Выдёргивает ребёнка и тащит его к машине за шиворот.
- Убью, – сообщает ему попутно.
Если бы мы были в Европе, я бы вызвал полицию. В самом деле, от какой нормальной матери ребёнок станет убегать? Откуда они вообще? Там за этим холмом есть жизнь?
И, хоть объективно всё это могут быть обычные дела между матерью и ребёнком, я предпочёл полезть на рожон.
Сам не знаю почему.
Будто чувствовал, что мне жилось слишком спокойно.
Будто мне, без пяти минут сорокалетнему мужику, в жизни не хватало встречи с судьбой, которая всё перевернёт с ног на голову, выкорчует моё сердце вместе с лёгкими и повесит их на стену над своим туалетным столиком.
Дебил ли я?
Время покажет.
Глава 2. НАСТЯ
Запихиваю своего сына на заднее сидение Нивы и холодно велю:
- ПРИСТЕГНИСЬ!
Он тут же выполняет требование, закрепляя себя в детском кресле. Хлопаю дверью так, чтобы у него в ушах зазвенело.
Не знаю, зачем я потребовала пристегнуться. Нам до дома ехать тридцать секунд по просёлочной дороге.
Я – само олицетворение зла, так что ЗАТКНИСЬ И ОТВАЛИ, здравый смысл!
Я так погрузилась в себя, перебирая варианты предстоящей Ванечкиной казни, что не заметила, как рядом оказался этот АМБАЛ.
Он хватает меня за руку и отпихивает от машины.
Я в праведном негодовании.
- Отвали! – ору и пихаю его в ответ, затем повторяю ещё раз. – Отвали!
Он такой здоровый! И красивый! Откуда он вообще тут взялся?!
- Притормози, мамаша, – рекомендует неизвестный ТИП, сжимая своими лапищами мои плечи.
НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ ЭТО СЛОВО!
САМ ОН МАМАША!
ПОШЁЛ ОН!
Он весь такой крутой. Плечи широкие, ноги длинные, запястья как два моих. Рукава рубашки закатаны, и я вижу крупные вены на этих жилистых запястьях.
Какой – то блин хренов ВИКИНГ!
Я ровно тридцать секунд пялюсь на него, потому что он нереальный.
Брюнет.
Густая стрижка, щетина, костюм дорогущий.
Глаза чернющие.
Карие.
Что тут вообще происходит? Высадка инопланетян?
Пахнет от него, лучше, чем от МЕНЯ! Какой-то слюноотделительный парфюм.
А голос у него мурашечный.
Господи, откуда он ТУТ взялся?
Тем не менее…
- Иди на х*р, – очень холодно советую этому чумовому явлению.
Я не контролирую себя, поэтому матерюсь. Так бывает, когда по нервам человека вдруг проходятся наждачной бумагой. Или, например, когда человеку прищемило палец дверью маршрутки.
У меня именно такая ситуация.
Я надеялась своей грубостью донести, насколько он лишний в нашей с сыном семейной драме.
Но, эффект совершенно обратный.
Он смотрит так, будто хочет стукнуть меня головой о машину. Взбешённо и надменно. Даже брезгливо!
Он что, никогда не слышал слова "х*р"? Или в его лакшери мире женщины матерятся по-английски?
Если бы я находилась в другой ситуации, может быть, и скукожилась бы под этим взглядом.
Но, не сегодня, ЗДОРОВЯК.
Я была на пороге самоубийства десять минут назад, так что меня всем этим грозным дерьмом не испугать!
- Маааам! – жалобно пищит Ванечка из салона.
Допрыгался? Вот пожинай плоды, сынок!
Тут ещё один мужчина, значительно менее примечательный. Но, он помалкивает и просто наблюдает, раскрыв рот, поэтому сбрасываю его со счетов. Возвращаюсь внимание тому, который ломает мои плечи.
Смотрим друг на друга как Лю Канг и Сабзеро (персонажи игры Mortal Kombat - прим. автора).
Решаю заканчивать здесь и врубаю ему по голени ногой.
Я в школе занималась карате. Конечно, такого как этот, я могла бы повалить только ударом по яйцам. Но, решаю не заходить так далеко.
ВИКИНГ ревёт и складывается пополам, хватаясь руками за ногу.
Да, удар коварный и крайне неприятный.
Завершаю комбинацию, слегка толкнув широкие плечи. Мужчина мягко падает на землю, а я запрыгиваю на водительское сидение и тут же сдаю назад, окатив его мокрой щебёнкой напоследок.
Уезжаю, не оглядываясь. Кто бы он ни был, он начал первым. Он СХВАТИЛ меня! Я имела полное право защищаться!
Если он подаст в суд, я предъявлю запись с видеорегистратора.
Настраиваю зеркало на заднее пассажирское сидение. Смотрю на своего вероломного сына.
Сегодня он превзошёл сам себя.
Назад еду осторожно, объезжая каждую ямку. Не хочу, чтобы этого предателя растрясло. Он насупился и смотрит в окно.
Просто поразительно!
Никакого раскаяния!
Концентрируюсь на дороге.
Господи, я только что пережила главный стресс в жизни. Это даже не стресс, а леденящий ужас, замешанный на панике.
Чувствую, что меня отпускает, и наступают отходняки. Руки колотятся и сердце побаливает.
Когда подъезжаем к дому, я уже плачу.
Реву.
- В…выходи! – велю ему, доставая из бардачка салфетки.
Кладу их в карман. Они мне понадобятся. Если я не проревусь сейчас как следует, через десять лет это может дать о себе знать в виде язвы желудка или какой-то другой хрени.
Я о таком читала в журнале по психологии, который лежит у нас в туалете.
Ванечка отстёгивается и с кряхтением открывает дверь. Но, это его личный выбор. Мой сын вечно настаивает на том, что исключительно самостоятелен в свои пять лет.
Тоже выхожу и помогаю ему спуститься. Идём в дом, как самая понурая команда на свете.
Оба свесив головы.
Поднимаемся по деревянным ступенькам на узкое крыльцо.
Заходим в дверь.
Коридор-тоннель из восьми ступенек, уходящий вверх, и ещё одна дверь.
Да, это ведь целый квест.
Наконец – то, мы внутри.
Наша собака Макарошка сразу бросается на Ванечку. Лижет его лицо. Это самая глупая собака на свете.
Ну, зато добрая.
