- Ваше величество! И… ваше величество!
Он прижал к сердцу руку на южный манер, и Лучано даже умилился. Вот сейчас мальчик, разумеется, заверит, что не мечтал о большем счастье… И его вполне можно понять. Одним махом из учеников взлететь в придворные живописцы! Все равно что рядовому Шипу стать грандмастером! Может, и бывает, но только в сказках.
- Ваше величество, — отчаянно повторил юнец. - Прежде, чем предлагать мне такую милость… Прошу, взгляните на работу Кэдогана! Клянусь Безликим, он пишет не хуже!
Лучано изумленно замер и медленно выдохнул, разглядывая мальчишку, как невероятную редкость, полнейшую невидаль. Уступить такую возможность сопернику?! Да что там уступить - предложить самому! Толпа вокруг разом притихла, то ли разделяя его чувства, то ли удивляясь подобной глупости. «Идиотто! - подумал Лучано с восхищенным умилением. - Ах, какой чудесный идиотто!»
- Кэдоган? - обернулся Аластор ко второму юноше, круглолицему, рыжеватому и веснушчатому.
- Оуэн, младший лорд Кэдоган, —уронил Бастельеро. - Ну же, мальчик мой, а вы нас чем удивите?
Второй юнец, стоящий рядом со своим холстом, закусил губу и отчаянно дернул с картины легкую ткань. С вызовом глянул на короля, королеву и, почему-то, на грандсиньора Бастельеро, а потом посмотрел на Айлин и виновато опустил взгляд.
А вокруг в этот раз не слышалось ни одного слова - все разглядывали картину. У Лучано перехватило дыхание. Пожалуй… парадные портреты не то, что следует заказывать этому маэстрино, но…
На этой картине было всего трое. Никаких благородных темных тонов, строгих очертаний и классической манеры! С нее рвалась и хлестала сама жизнь! Посреди сумасшедшей зелени пышного сада на крошечной полянке стояли качели, с которых заливалась смехом рыжеволосая девчонка все в той же длинной черно-фиолетовой мантии, отороченной узким красным шнурком. Только мантия у нее слегка задралась от ветра, открывая босые ноги, одну - до середины тонкой изящной лодыжки, вторую - почти по колено! У Лучано пересохло во рту…
Белая светящаяся кожа, оттененная черным шелком, безупречные очертания фигурки и замшевые туфельки… Великий Безликий, туфельки! Одна валяется перед качелями, слетев с ноги, а вторая еще держится на самых кончиках нежных пальчиков, но видно, что еще миг - и улетит вслед за первой. И девчонка это понимает, но не в силах сдержать смех, а по обе стороны от нее веревки качелей держат двое юношей - грандсиньоры Дарра и Саймон.
У сына магистра некромантии улыбка во все лицо, такая же яркая и беззаботная, как у Айлин, а грандсиньор Дарра безупречен, как всегда, ни один волосок не выбился из прически, узкие белоснежные манжеты едва заметны из-под черных рукавов, но… уголки губ приподняты в улыбке. Улыбке, которую, - Лучано бы поклялся! - на этом лице увидеть сложнее, чем единорога на городской площади!
- Босиком… — прошептал кто-то позади. - Какая непристойность…
Аластор рывком обернулся туда, гневно раздувая ноздри, но тут в испуганно замершей тишине раздался бархатный голос Беатрис:
- Какая прелесть! Дорогой мой супруг, полагаю, нам необходимы два портрета. Один - для вашей семейной галереи, а второй - для малой гостиной. И я лично закажу этим милым юным маэстро портреты моих девочек в разной манере.
Выдохнув, Альс коротко кивнул, и общество облегченно зашумело, восхищаясь талантом обоих художников. А Лучано с трудом оторвал взгляд от картины с качелями и посмотрел на Бастельеро. Какие у грандсиньора были глаза… Словно он не понимал, чего ему хочется больше, упасть перед этим портретом на колени или швырнуть его в огонь!
- Так… Но я уже пообещал место придворного живописца вашему другу… - с трудом расслышал Лучано растерянный голос Аластора. - Что же мне теперь делать-то?
- Полагаю, отдать его Галлахеру, ваше величество, - отозвался смешной круглолицый мальчишка-художник, забавно задирая упрямый подбородок. И добавил среди негромкого почтительного шума: - Честное слово, ваше величество, парадные портреты у него получаются куда лучше, чем у меня, сами видите!
А потом улыбнулся так смущенно и с такой тайной гордостью, что Лучано понял: идиотто здесь он сам, а не эти двое. И что так, наверное, ведут себя настоящие друзья. Те самые, которых у него никогда не было, пока не появились сумасшедшие бастардо и магесса.
- Значит, так и решим, - уверенно кивнул Аластор. - Жалую Оуэну Галлахеру должность придворного художника. А вам… вы тоже Оуэн? А Оуэну Кэдогану - должность личного королевского художника!
Вокруг зашумели, превознося мудрость его величества, королева благосклонно улыбалась, а Лучано вздохнул. Вот после такого побратимы иной раз превращались в смертельных врагов, ненавидя соперника за королевскую милость и славу лучшего. Но… вдруг в этой безумной стране получится наоборот?! И два Оуэна останутся друзьями?
Он покосился на Айлин и увидел, что она тихо и нежно улыбается, глядя на обе картины, а в уголках глаз блестят слезы, словно растаявшие льдинки.
- Ваши величества, милорды и миледи! - церемонно провозгласил грандсиньор Бастельеро, беря Айлин под руку. - Прошу к столу, а потом нас ждет бал!
Яркая масса людей, шелестящая нарядными платьями и камзолами, сверкающая драгоценностями и благоухающая духами так, что у Лучано давно отшибло обоняние, чему он даже обрадовался, сдвинулась с места и поплыла в обеденный зал. Следуя за остальными, он расслышал, как грандсиньор Дарра негромко уронил:
- Чудесная работа, милорды. Но я надеюсь…
- Конечно, — заверил его один из юных маэстро. - Не сомневайтесь, Аранвен, ваша копия будет скоро готова и ничуть не хуже!
- Через пару недель, - добавил второй. - Хотите, я сделаю картину немного скромнее? Ну… вы же понимаете…
- Нет, - уронил сын канцлера так же бесстрастно. - Не нужно ничего менять, Кэдоган, я хочу точную копию именно этого полотна. На память.
…Обеденный зал палаццо оказался совсем иным, чем тот, в котором проходил свадебный пир Альса. Здесь по стенам тоже было развешано оружие, но не топоры с мечами, а рапиры тонкой работы. Лучано оценил панели из мореного дуба, не лакированного, а полированного до безупречной бархатистости и кое-где покрытого резьбой. В простенках узких высоких окон висели недурные пейзажи и несколько портретов очень старой работы: с потемневших от времени холстов смотрели надменные синьоры, чернокудрые, синеглазые и бледные, одетые по давно забытой моде. Изящные пальцы их красивых рук были унизаны драгоценными кольцами, в ушах дам сверкали рубины, сапфиры и жемчуг, на узких губах - ни тени улыбки.
- Милорд Бастельеро? - услышал он уже знакомый голос. - Простите, что осмеливаюсь потревожить… Я видел пейзаж вашей работы в доме моего кузена. Ивы над рекой - чудесная работа!
Лучано покосился в ту сторону и обнаружил, что новый придворный художник сияющими глазами смотрит на пожилого синьора, в котором так же явно видна кровь Бастельеро, как в любом из кавалеров на портретах. Те же фамильные глаза и черты лица… Только этот синьор гораздо выше грандсиньора некроманта и крупнее. Пожалуй, телосложением он напоминал почтенного батюшку Альса, такие же широкие плечи, благородная осанка и приятная здоровая плотность.
