Когда целители ушли, Аластор удобнее устроился в постели и принялся чего-то напряженно ждать. Он то брал принесенный по его просьбе фраганский роман, то снова откладывал книгу, поминутно поглядывал в окно и вскидывался каждый раз, когда в коридоре слышались шаги.
- Сегодня должны приехать мои родители, — объяснил он, наконец, и Айлин восторженно ахнула:
- Это же прекрасно! Они, наверное, так беспокоились!
Как только Аластор оделся после процедур, синьорина с ногами устроилась в большом кресле, поставленном возле шкафа для визитов синьора Бреннана. Ради соблюдения странного дорвенантского этикета кресло находилось на ее половине, но кровати Лучано с Аластором оттуда было прекрасно видно.
- Думаю, да, — кивнул Аластор и улыбнулся с удивительной теплотой и застенчивостью. - Я должен обязательно поговорить с отцом, но дело не только в этом, вы же понимаете?
- Конечно, понимаем, — заверила его Айлин. - Правда, Лу?
Лучано кивнул, размышляя, что будет очень интересно увидеть достойного синьора Вальдерона и женщину, которая была фавориткой короля. Наверное, весьма красивая дама. Но еще интереснее, о чем Альс беседовал с грандсиньором Дунканом. Точнее, даже не так. О чем они беседовали, догадаться легко, а вот чем закончился разговор?
Однако время тянулось, шаги по коридору неизменно проходили и удалялись, Аластор неуловимо мрачнел, и даже Айлин тихонько перебралась из кресла обратно, когда в дверь палаты снова постучали.
- Прошу! — откликнулся Аластор, встрепенувшись, и несчастный роман полетел на одеяло.
- О, мои искренние извинения, — сообщил грандсиньор Роверстан, входя. - Если не возражаете, господа, я бы хотел продолжить лечение. Синьор Фарелли, вы готовы?
Вопрос не то чтобы застал Лучано врасплох… Да, он понимал, что их странная магическая связь должна быть разорвана, однако позволить кому-то копаться в своем разуме?! Даже блистательному грандсиньору Дункану, которому лично он позволил бы очень многое, но… совсем другого рода. Нет-нет, и даже думать об этом не стоит!
- Если вы уверены, что это необходимо, — выдавил он, всерьез рассматривая возможность выскочить в окно и сбежать.
Глупо, конечно, и все-таки чутье в один голос с рассудком кричало, что открывать свои мысли - самое худшее, что можно сделать в его положении. А теперь никуда не денешься! Словно кто-то позволит ему увильнуть от процедуры, которая призвана обезопасить принца и грандсиньорину. Ему, простому наемнику! Ну почему он был таким идиотто и не смылся из лазарета пораньше?! Да хоть бы и под крылышко к ее гадючьему величеству, что тоже не заинтересована в раскрытии своих маленьких грязных секретов. О том, что Беатрис легче было бы убить его, чем выдать магам, Лучано подумал мгновением позже и с полной обреченностью.
- Буду премного вам обязан, — кивнул Дункан, разглядывая его с подозрительной смешинкой в глазах, так что Лучано внезапно вспомнил о еноте в котелке.
И не стыдно ему тогда было насмехаться над бедняжкой Перлюреном? Теперь вот самому некуда деваться.
- Это не больно, — успокоил его разумник. - И я обещаю, что ваши тайны останутся в полной безопасности. Считайте меня мастером, который чинит входную дверь дома, не посягая на то, что внутри. В конце концов, лорд Вальдерон и леди Ревенгар мне доверяют…
«Им не нужно столько скрывать, — подумал Лучано совсем уже в тошнотворном ужасе. - Разумеется, синьорина доверяет своему жениху, а прошлое Альса наверняка белее, чем фата невесты. А я… Я наемный убийца, у которого на счету столько жизней, что я им даже счет не веду. Меня наняли, чтобы я убил синьорину Айлин, и неважно, что я этого не сделал, за это еще предстоит отчитываться перед королевой. И я точно чем-то сильно прогневал Всеблагую, если смотрю на человека, который может отправить меня на плаху, просто прочитав мои мысли, и при этом хочу его так, что эти самые мысли путаются. Да я даже не знаю, за какую из этих трех причин он меня убьет, если узнает о них!»
- Ни за какую, — меланхолично, терпеливо и совершенно спокойно сообщил грандсиньор Дункан, глядя на него. - Конечно, до тех пор, пока мысли остаются всего лишь мыслями. - И добавил с утомленным вздохом: — Ноя был бы крайне признателен, если бы вы не думали их так громко.
«Как будто это от меня зависит, — тоскливо подумал Лучано, видя, с каким сочувствием на него смотрит синьорина и с каким недоумением - Аластор. - Если бы я мог спрятать то, что сейчас думаю, даже не сомневайтесь, засунул бы эти мысли в самый большой артефактный ларь и замок сверху повесил. Проклятье, как же невыносимо чувствовать себя… прозрачным! Хуже, чем связанным по рукам и ногам . »
- Решайтесь, юноша, — посоветовал грандсиньор Дункан таким добрым тоном, какой на памяти Лучано удавался только мастеру Ларци. - И поверьте, содержимое чужого разума меня давным-давно не волнует. Это интересно первые года три-четыре, не дольше, а потом становится ясно, что ничего нового уже не увидишь.
Лучано обреченно кивнул, и грандсиньор, по-прежнему ласково улыбаясь, подсел к нему на постель и положил руку на лоб.
- Закройте глаза, — посоветовал он, — и постарайтесь расслабиться. Чем меньше будете сопротивляться, тем быстрее и легче все пройдет.
Лучано зажмурился, подумав, что куда охотнее выполнил бы этот приказ в другой обстановке, без свидетелей и более располагающей к расслаблению. И уж там сопротивляться точно не стал бы! Воображение мстительно подбрасывало одну за одной такие картины, что он сам в ужасе попытался их отогнать, но вместо возмущения услышал смешок, а потом проклятый грандсиньор с полнейшим равнодушием изволил сообщить:
- Можете не стараться, я уже почти двадцать лет преподаю в Академии, в том числе на старших курсах. Наших благонравных адепток вам все равно не переплюнуть.
Лучано вспомнил бабочек в животе, нефритовые флейты… и выдохнул с некоторым облегчением: действительно, любой наставник, умеющий читать в разуме своих подопечных, неизбежно насмотрится всякого. Это было последней осознанной мыслью, а потом рука у него на голове стала тяжелой и горячей, голос Айлин, тихо говорящей что-то Аластору, отдалился, и Лучано полетел в теплую уютную темноту.
Ему показалось, что дремота длилась всего несколько минут. В ладонь ткнулся прохладный влажный нос Перлюрена, и Лучано погладил зверька.
- Просыпайтесь, — весело подбодрил Дункан. - На сегодня все уже закончилось. Как вы себя чувствуете?
- Великолепно, —с некоторым удивлением признал Лучано, открывая глаза. - Кажется, прекрасно выспался.
- У тебя даже голова не болит? - с некоторым удивлением поинтересовался Аластор.
- Нет…
Лучано прислушался к себе. В его мыслях ровным счетом ничего не изменилось, голова тоже не болела.
- У синьора Фарелли совершенно другой тип реакции, — объяснил разумник. - Вы, милорд, изо всех сил сопротивлялись, вот напряжение и привело к такому эффекту. А ваш достойный итлийский друг любое воздействие охотно принимает, но так же легко пропускает его через себя. Разница как между каменной стеной, что отражает удары, и сетью с крупными ячейками. Не скажу, что работать с ним было легче, чем с вами, — добавил он, вытащил из-за манжета белоснежный платок и промокнул им лоб. - Если бы не настоятельная необходимость торопиться, я посчитал бы это великолепной практикой. Провел ряд опытов, сделал необходимые замеры…
