Но все еще надеюсь, что скоро увижу тебя, Ло.
Сообщение 1090
Я поднимаю белый флаг, Логан. Я устала, и я сдаюсь. Все.
Пять лет.
Я прекращаю оставлять сообщения.
Я люблю тебя.
Я скучаю по тебе.
Желаю тебе всего наилучшего.
Сообщение 1123
Логан, это Келлан. Слушай, я знаю, что ты строишь свою жизнь в Айове, и дела у тебя идут неплохо. Я не стал бы просить тебя вернуться в этот дерьмовый город, если бы ты не стал действительно мне нужен, и…
Эрика и я собираемся пожениться. Но я не могу жениться без моего брата. Я не могу стоять у алтаря без единственного члена семьи рядом со мной.
Знаю, что о многом прошу.
Но я обещаю больше ничего не просить.
Плюс, я купил тебе документальный фильм о НАСА, о котором мы говорили несколько недель назад.
Ты сможешь получить его, только если будешь моим шафером, черт возьми.
Да. Я пытаюсь купить твою любовь и совсем не чувствую себя виноватым.
Спишемся.
Глава 14 Часть 2
Логан
Пять лет спустя
Каждую ночь я прикуривал сигарету и садился на подоконник. Пока она горела, я позволял себе вспоминать прошлое. Я позволял боли и тоске войти в меня, пока огонек сигареты не добирался до фильтра. А потом я отключал мозг и заставлял себя забыть, потому что боль была слишком сильной, чтобы ее терпеть. Отключая мозг, я старался убедиться, что ни одно воспоминание не проскользнет в него.
Я смотрел документальные фильмы, выполнял бессмысленную работу, изматывал себя — делал все, чтобы уберечься от воспоминаний. Но теперь мой брат позвал меня в то самое место, которого я упорно избегал последние пять лет.
Вернувшись в Тру-Фолс, я сидел на вокзале и размышлял, стоит ли искать способ где взять денег на обратный билет в Айову в один конец.
— Приехал или уезжаешь? — спросила девушка, сидящая через два места от меня.
Я повернулся к ней. Что-то было в ее ярко-зеленых глазах. Она слегка улыбнулась мне и прикусила ноготь на большом пальце.
— Еще не решил, — ответил я. — А ты?
— Приехала. Думаю, задержусь тут, — она продолжала улыбаться, но чем дольше делала это, тем грустнее казалась. Я не знал, что улыбка может быть такой душераздирающе грустной. — Просто я пытаюсь убить время, прежде чем вернусь к своей обычной жизни.
Я мог понять это.
Откинувшись на спинку стула, я пытался удержаться от воспоминаний о той жизни, которую оставил много лет тому назад.
— Я даже забронировала мотель на сегодня, — сказала она, прикусив нижнюю губу. — Просто так я смогла бы выкроить еще несколько часов, чтобы забыться, понимаешь? Прежде чем вернусь в реальный мир.
Я кивнул.
Она подсела ко мне ближе, ее ноги коснулись моих.
— Ты не помнишь меня, не так ли?
Я склонил голову в ее сторону, и она снова печально улыбнулась, проведя рукой по волосам.
— А я должен?
Она покачала головой.
— Скорее всего, нет. Меня зовут Сэди, — она прищурилась, будто считала, что ее имя должно было что-то значить для меня. Уголки ее губ опустились. — Неважно. Ты похож на парня, который тоже хотел бы забыться на некоторое время. Если хочешь, можешь поехать со мной в мотель.
Я должен был сказать ей «нет». Должен был проигнорировать ее приглашение. Но было что-то в том, какой печальной она выглядела, — казалось, ее страдающее сердце сгорает, как и мое. Поэтому я схватил свой рюкзак, закинул его на плечо и последовал за Сэди в сторону забвения.
***
— Мы много лет учились в одной школе, — сказала Сэди, когда мы лежали в номере какого-то говенного мотеля. Я бывал в нем раньше, давным-давно, доводя себя до полной отключки в грязной ванной. Пребывание в нем сейчас вызывало в памяти не самые лучшие моменты, но я знал, что возвращение в Висконсин через пять лет будет сплошь покрыто дерьмовыми воспоминаниями.
Ее губы цвета вина дернулись, когда она с громким хлопком лопнула пузырь из жвачки.
— В выпускном классе ты списал у меня тест по математике. Благодаря мне ты получил аттестат, — она приподнялась на локтях. — Четыре из твоих эссе по английскому были написаны мной. Благодаря мне ты можешь говорить по-испански! Сэди? Сэди Линкольн?
Понятия не имею.
— Я не умею говорить по-испански.
— Ну, ты мог бы. Ты правда не помнишь меня? — в ее глазах появилась печаль, но у нее не было для этого причин. Она не должна принимать это на свой счет. Я много чего не помню. Все, что было тогда, я постарался забыть.
— Справедливости ради замечу, что большую часть учебы в школе я страдал херней.
Это не было ложью.
— Или проводил время с той девчонкой, Алиссой Уолтерс, — добавила она.
Моя грудь, как и челюсть, сжалась. Всего лишь от звука ее имени мое сознание наводнили воспоминания.
— Она все еще в городе? — спросил я, пытаясь казаться равнодушным. Алисса перестала присылать мне сообщения несколько месяцев назад, а в телефонных разговорах с Келланом мы эту тему не поднимали.
Сэди кивнула.
— Работает в закусочной «Голодный Гарри». А еще я видела, что она подрабатывает в мебельном магазине Сэма. И играет на пианино в некоторых барах. Не знаю. Она бывает повсюду. Удивительно, что ты этого не знаешь. Вы двое были очень привязаны друг к другу, что совершенно странно, ведь у вас нет ничего общего.
— У нас было много общего.
У нее вырвался саркастический смешок.
— В самом деле? Круглая отличница, увлекающаяся музыкой, и круглый двоечник-наркоман с такой же чокнутой наркоманкой-матерью имели много общего?
— Перестань говорить так, словно тебе хорошо известно обо всем этом дерьме, — зашипел я, начиная злиться.
Тогда у нас с Алиссой было общего больше, чем у любых двух людей на этой земле. Плюс, Сэди ни черта не знала о моей матери. Да пошла она со своими предположениями. Я должен был покинуть номер мотеля. Должен был сказать ей, чтобы она проваливала и поискала для издевок кого-нибудь другого, но я реально ненавидел быть в одиночестве. Последние пять лет я был совсем один, за исключением время от времени случайно забредающих ко мне мышей.
Сэди молчала, сколько могла, — а это длилось недолго. Она не понимала, что тишина успокаивает.
— Так это правда? Что ты был на реабилитации?
Она болтала больше, чем мне бы хотелось. Я ненавидел разговоры о реабилитации, потому что временами мне хотелось снова оказаться в клинике. А временами — снова вернуться в тот переулок к грязным мусорным бакам, имея при себе дозу или две. Я уже так давно не принимаю наркотиков, но до сих пор думаю об этом чуть ли не каждый чертов день. Доктор Кан сказала, что возвращение в реальный мир будет тяжелым, но она уверена, что я смогу с этим справиться. Я обещал ей, что всякий раз, когда меня потянет принять что-то, я буду щелкать по коже руки красным резиновым браслетом, который она дала мне. В качестве напоминания о том, что сделанный мной выбор так же реален, как и ощущение обжигающей боли на коже. На браслете написано «сила», что было странным, потому что по ощущениям у меня ее не было.
