Я вдохнул запах ее волос.
Персики.
Боже, до этого дня я ненавидел персики.
Она пахнет так, как те дни, когда лето засыпает и пробуждается осень. Мягко, сладко, идеально.
Мой прекрасный кайф.
— Я скучала… — проговорила она мне на ухо.
— Я знаю, — ответил я.
— Ты уехал…
— Я знаю.
— Как ты мог…
— Я знаю.
Ее тело напряглось, и она вырвалась из моих объятий. Грусть исчезла из ее глаз. Осталась только злость.
Это правильно.
— Ты знаешь? — зашипела она, выпрямляясь, пытаясь казаться выше, но по-прежнему оставаясь такой маленькой. Руки скрещены на груди, нижняя губа прикушена. Небольшие морщинки в уголках ее глаз углубились, и стало ясно, что она уже не та девушка, которую я оставил много лет назад. Сейчас это взрослая женщина, и в ее душе бушевало пламя. — Я звонила тебе.
— Я знаю.
Она нахмурила брови.
— Нет. Я звонила тебе, Логан. Я звонила и оставила больше пятисот сообщений.
Одну тысячу девяносто сообщений.
Но мне не хотелось поправлять ее.
— Ты исчез. Бросил меня. Нас. Келлана. Ты бросил всех нас, — сказала она. — Я понимаю, что ты нуждался в личном пространстве, но ты бросил меня. После всего, что мы пережили, после того, что произошло, — ты бросил меня одну с этим.
— Мне стало лучше. Я прошел через дерьмо с моей мамой, через дерьмо с тобой, и да, я был не в себе, но мне просто нужно было время.
— Я дала тебе пространство, но ты все-таки уехал.
— Ты звонила мне каждый день, Алисса. Это не значит дать пространство.
— Келлан и я спасли тебе жизнь, и мы думали, что ты вернешься. Я звонила каждый день, чтобы дать тебе знать: я здесь, я жду. Я думала, что ты вернешься ко мне. К нам.
— Ты не можешь спасать жизни людей и не можешь ожидать, что люди вернутся к тебе, Алисса. Ты должна понимать, после того, что произошло с… — я прикусил язык, обрывая фразу, но сказанного не вернешь.
Она знала, что я собирался сказать. Ты должна понимать, после того, что произошло с твоим отцом.
— Это подло.
— Я ничего не сказал.
Она покачала головой.
— Для кого-то, кто ничего не сказал, это, несомненно, говорит о многом, — ее голос сорвался. — Более пятисот сообщений и ни одного ответа!
Тысяча девяносто сообщений.
Я все еще не поправил ее.
— Мне нечего сказать тебе, — солгал я.
Я выстраивал стену, которую, знал, должен был построить, приехав в город. Нужно не позволять эмоциям и мыслям выбраться наружу, чтобы удержать себя от возвращения в жизнь Алиссы. В прошлом я уже был в ее жизни, и я разрушил ее. Не могу себе позволить сделать это снова. Поэтому я должен быть холодным, даже грубым. Потому что она заслуживает лучшего, чем смотреть на телефон в ожидании, когда кто-то вроде меня перезвонит ей.
— Нечего? — она ошарашенно отступила назад. — Совсем нечего? Даже «привет»?
— У меня всегда лучше получалось прощаться.
— Вау… — резко выдохнула она.
Каждое чувство, которое я испытывал к ней на протяжении многих лет, пробуждалось во мне с удвоенной силой. Я был зол на себя за то, что не звонил ей, мне было тоскливо, я был счастлив, я был смущен, я был влюблен. Я ощущал все, что Алисса когда-либо заставляла меня чувствовать. Мой разум был в секунде от взрыва.
— Знаешь, что? — она прочистила горло и подарила мне натянутую улыбку. — Мы не будем этого делать.
— Делать чего?
— Воевать. Спорить. Потому что, если бы мы так поступили, знаешь, что это означало бы? Это означало бы, что между тобой и мной существуют какие-то отношения, а их нет. Ты стал чужим в тот момент, когда исчез в кукурузных полях Айовы.
Я приоткрыл губы, но прежде, чем смог заговорить, она развернулась на каблуках и умчалась обслуживать другой столик. Наклеив на лицо фальшивую улыбку, она разговаривала с посетителями. Безостановочно постукивая ногой по клетчатому полу, она слегка покачивалась всем телом взад-вперед. Разговаривая с другими, она стреляла в меня взглядом.
— Ну, думаю, я буду яйца всмятку и… — но Алисса оборвала его, устремившись назад ко мне, — и бекон.
— Келлан хотя бы знает, что ты здесь? Или ты собирался просто нагрянуть к нему на работу? — она хлопнула руками по бедрам и вздернула бровь.
Я приподнял брови.
— Да. Я здесь из-за него. Из-за его свадьбы.
— Что? — спросила она растерянно.
— Свадьба… Ты же знаешь, мой брат женится на твоей сестре.
— Но… — она замолчала, ее гнев поутих. — До свадьбы еще месяц. Ты вернулся на месяц раньше, чтобы просто помочь с этим?
— Келлан сказал, что в эти выходные.
— Ну, это, несомненно, стало бы для меня новостью. Но, принимая во внимание все, что происходит, шока бы не вызвало.
— Что ты имеешь в виду? Что происходит?
Она открыла рот, но не сказала ни слова. Попытавшись снова, она прикусила нижнюю губу.
— Ты употребляешь наркотики, Логан?
— Что? — спросил я, переходя в оборонительную позицию. — Что, черт возьми, это значит?
— Ты знаешь, что это значит. Я просто… — она начала дрожать. — Мне нужно знать, если ты чист. Или если ты принимаешь что-то.
— Это не твое дело. Если бы я сказал тебе, то это выглядело бы так, словно между нами существуют какие-то отношения, и, как ты уже говорила раньше…
— Ло, — прошептала она.
Уменьшительное имя, слетевшее с ее губ, заставило меня по-другому увидеть свое раздражение и защитное поведение.
Ее глаза.
Ее губы.
Алисса.
Хай.
Мой самый лучший кайф.
— Да, — прошептал в ответ я.
— Ты употребляешь?
— Нет.
— Даже травку?
— Только травку, — ответил я.
Тяжелый вздох слетел с ее губ.
— Да брось, Алисса, отстань. В некоторых штатах травка легально разрешена.
— Не в Айове, — ее голос зазвучал так, словно она переживает, а это означало, что она все еще вроде как беспокоится, что, в свою очередь, означало надежду.
Хотя какое мне дело до надежды? Стена «Удержать Алиссу Подальше» была построена, и я не собирался сносить ее в ближайшее время. Я бы умчался отсюда на следующем поезде, если бы не свадьба.
— Только травка?
— Только травка.
