При мысли о том, как палец Раза играл с золотым плетением, становилось больно. Ни слова не сказал, ублюдок.
— Ну, Кролик. Я слушаю. — Раза склонил голову к плечу, черная прядь упала на лоб, коснулась изогнутой брови. — Мы одни.
Вэл сглотнула, опуская взгляд куда-то на уровень подбородка мужчины. Между ними — сколько? — пять, шесть шагов? Невозможно мало.
— У меня три условия, — быстро, пока не растеряла всю уверенность, сказала Вэл, рассматривая короткий ремешок на высоком воротнике куртки Раза. Блестящая серебром пряжка была расстегнута.
— У тебя — что, прости? — Раза провел языком по зубам, вскидывая черные брови, смотря с присущим ему спокойствием.
— Три условия. Ты слышал. — Спокойный тон давался с трудом. Уверенность утекала сквозь пальцы подобно воде. — Не делай такое лицо.
— Занимательно. Говори, — произнес Раза с легким прищуром в глазах, не расцепляя сложенных на груди рук.
— Первое: Зефф больше не ходит в дозор, а ты подыскиваешь ему работу здесь.
Сказала-таки. Сдержала обещание. Криво и не так, как планировала, но, по крайней мере, попыталась.
И года не прошло.
Несколько мгновений Раза с удивлением смотрел на Вэл, затем недоверчиво усмехнулся:
— Ого. Вот это правда неожиданно. С чего бы?
— Якова родит со дня на день. Вот именно с этого. — Вэл понимала, что хамит в каждом слове. Понимала.
Тревога опутала плотным коконом. «Будь умнее. Будь. Ну пожалуйста».
— Ясно. — Раза опустил глаза, рассматривая собственный рукав, нахмурился, стряхивая невидимые пылинки. — И почему же ты просишь за Зеффа, а не он сам?
— Потому что тебя боятся собственные люди. Боятся подойти и поговорить с тобой. — Тело заныло, противясь неудобной позе. Пошевелиться, размять плечи было невозможно.
Вэл стояла прямо, рассматривая куртку Раза, как что-то невиданное. Отвести глаза тоже не получалось.
— Я должен чувствовать угрызения совести? — Раза, судя по легкому, пренебрежительному тону, уже ничему не удивлялся.
— Не знаю. — Она помолчала, облизнула губы и добавила: — Но, по-моему, это ненормально.
— Опустим. Что еще? — Он обвел глазами ее фигуру, в голосе мелькнули нетерпеливые нотки.
Вэл прерывисто вздохнула, ощущая поднявшееся в груди тревожное волнение.
— Ты согласен? Скажи.
— Говори дальше. — Раза присел-таки на край стола, согнув одну ногу в колене.
Вэл мельком обежала потемневшими глазами скрещенные на широкой груди руки, узкие бедра в обтягивающих черных штанах, сапоги на толстой подошве, зашнурованные так туго, что перед мысленным взором возникла ясная картинка, как Раза, чуть скривив губы, дергает кожаный шнурок, присев на одно колено.
Одеваясь утром в своем доме, где они когда-то жили вместе.
Внезапная сухость во рту сковала язык.
Дикое, опасное животное. Притягательное в своей силе и чарующей необычной красоте и одновременно пугающее до дрожи.
С которым ей предстоит делить постель.
Да нет, не стоило обманываться.
Постель — слишком шикарно для такой шлюхи, как она. С такими не засыпают вечером и не просыпаются утром. Те времена в далеком прошлом.
Что предложит ей Раза? Удовлетворять наместника станет основной работой — в этом она не сомневалась. Что милорд предпочтет от своей верной подданной, желая расслабиться после рабочего дня: отличную работу ртом или молчаливо снятые штаны и раздвинутые ноги?
Вэл медленно выдохнула, стараясь унять зачастившее сердце.
— Я смогу общаться с Шейном, — сказала она и тут же торопливо добавила, наблюдая, как мгновенно меняется лицо Раза: — Стон. Дай договорить. Общаться. Дружить. Разговаривать.
— Издеваешься? — Резкий вопрос сорвался с губ помрачневшего мужчины.
— Нет, я не подведу тебя. Никаких слухов, обещаю, — быстро выговорила Вэл, забыв, как нужно дышать.
В груди сдавило, а сердце, все никак не желая быть покорным, тяжело забило в висках.
«Пожалуйста. Будь милосердным».
Тишина упала посреди кабинета осенним холодом. Под порывом ветра хлопнула тяжелая портьера, кистями скользнув по дорогому ковру.
— Дальше. — Жесткость тона ударила по ушам, не оставляя от прежней, порядком истончившейся уверенности ровным счетом ничего.
Вэл стиснула пальцы, сжимая влажную ладонь в кулак.
— Ты согласен или?.. — тихо спросила она, едва разлепив губы, не поднимая глаз, рассматривая выученный до последнего стежка высокий ворот куртки Раза.
— Дальше. — Он был немногословен.
Вэл выдержала паузу, необходимую, чтобы унять дрожь, стремительно набирающую обороты в теле. Не получилось.
Она дернула губой, поморщившись, и решительно вздернула подбородок, встречая пронзающий взгляд.
— Никаких поцелуев. Никогда. Что бы ни происходило.
Маска равнодушия на лице Раза треснула, покрываясь изломанными линиями по алебастровой коже.
— О! — Прищуренные глаза сверкнули, пугая чернотой. — Сегодня просто день откровений. Позволь узнать — почему?
Усилием воли Вэл заставила себя смиренно опустить взгляд вниз. Слишком тонка завеса, отделяющая Раза от вспышки неконтролируемого гнева. Она чувствовала это кожей, неприятным холодком во рту, но молчание было куда хуже.
— Шлюхи никогда, ни за какие деньги не продают свои поцелуи. Они дарят их по собственному желанию.
Губы Раза изогнулись в улыбке.
— Какие тонкие познания. — Чуть слышно скрипнула кожа его куртки, когда он расцепил руки, поднимая их и небрежно разминая шею. — Ты думаешь, твой рот представляет для меня такую ценность?
Вэл не думала. Она знала.
— Не имеет значения. — Она сглотнула, рассматривая ковер под ногами. Густой ворс, дорогая шерсть, по которой ходят в сапогах. И при этом — идеально чисто. Удивительно. — Это мои условия. Либо так, либо сажай на цепь и делай что хочешь.
— Опять цепи, Вэл, — сухо произнес Раза, — впору попробовать.
Он опустил руки, оторвался от стола, медленно приближаясь.
Тело тут же отозвалось на его движение: дрожь прокатилась по плечам, хватанула ледяной лапой столб позвоночника.
— Скажи что-нибудь, — прошептала Вэл, поднимая глаза.
Неуверенность заполнила нутро, перелилась через край, большими плюхами капая вниз.
В голове гудел рой остро жалящих ос. Перегнула, несомненно. И что же, Раза накажет ее за своеволие?
Между ними остался лишь шаг, не больше, когда он заговорил: спокойно, убедительно, почти равнодушно.
