Вздохнув, она уступила его руке, которая пыталась ее удержать.
— Ну, после того как ты все так мило нарисовал…
Он громко захохотал, чем привлек внимание Антонии, которая подозрительно взглянула на них через окошко в кухню.
Реджина понизила голос.
— Слушай, если будешь идти через город, может, заглянешь в магазин «Уилис»? Мне нужны витамины.
— Таблетки? — В его темных глазах мелькнула обеспокоенность. — Ты что, больна?
— Нет, я беременна. И мне нужны пренатальные витамины.
— Но ты себя нормально чувствуешь? — настаивал он.
— Нормально. — Она уже почти пожалела, что завела этот разговор. С каких это пор ей нужен парень, который будет бегать по ее поручениям? — Ну, есть небольшие спазмы, но…
— Ты звонила доктору?
Она часто заморгала, смущенная его решительностью. И тронутая этим больше, чем могла бы ожидать. Хотя, конечно, ему нужно беспокоиться о малышке-селки.
— Я звонила ей, когда тебя не было. Она сказала, что не большие спазмы и тошнота — явление совершенно нормальное. И чтобы я продолжала принимать витамины. Так что…
— А вдруг я куплю что-то не то?
Она вздохнула.
— Послушай, не переживай. Я могу и сама…
— Нет, я сделаю это. Тебе нужны витамины, и я куплю витамины. Пренатальные.
Голос его звучал угрюмо, в глазах — почти паника.
Реджина никак не могла решить, что ей кажется более очаровательным: его чисто мужской дискомфорт от такого задания или же явная решимость делать правильные вещи. Хорошо еще, что она не посылает его покупать тампоны. Чтобы поддразнить его и проверить, она из озорства добавила шепотом:
— Или можешь остаться здесь и объяснить моей маме, для чего они мне нужны.
Его лицо под золотистым загаром заметно побледнело.
— Лучше уж твоя мать, — проворчал он, — чем эти визгливые чайки в городе.
— По крайней мере, ты мог бы очаровывать чаек.
Он приподнял брови.
— Я могу очаровать твою мать.
А ведь, пожалуй, мог бы, подумала Реджина, пристально разглядывая его смуглое красивое лицо. Он кого угодно может очаровать. Ее саму он определенно очаровал, да так, что пришлось снимать трусики.
— Но только не после того, как она узнает, что ты сделал меня беременной.
Он склонился к ней, и сердце ее учащенно забилось.
— Ты по-прежнему находишь меня очаровательным.
У нее перехватило дыхание.
— Ха-ха!
— Ты не можешь ничего с собой поделать.
Его дыхание скользнуло по ее рту, губы легко коснулись ее щеки. Сладкое как мед желание капельками растекалось под кожей.
— Моя власть над женщинами непреодолима.
Она слышала, что в его голосе звенит смех, но за этими насмешливыми нотками скрывалось что-то другое, более глубокое, что-то очень напоминавшее… томительную тоску.
Она почувствовала, что склоняется к нему, тает в нем, и закрыла глаза.
— У тебя просто невероятное самомнение.
— Позволь мне доказать тебе это, — пробормотал он. Его руки гладили ее плечи, голос звучал в ушах горячо и соблазнительно. — Дай мне очаровать тебя, Реджина. Дай мне полюбить тебя.
Ох… Ее сердце сжалось.
— Ох! — Голос Люси, высокий и потрясенный. — Антония послала нас, чтобы… Я не хотела вам мешать.
Реджина отпрянула от Дилана. В дверях стояла Люси, из-за спины у нее выглядывала Маргред.
— Ты и не помешала, — соврала Реджина, заливаясь краской. — Я просто давала Дилану поручение, которое нужно выполнить в городе.
Маргред удивленно подняла брови.
— Ты ему точно давала именно это?
— Я плачу вам не за то, чтобы вы стояли там и болтали! — крикнула Антония от плиты. — Давайте-ка вытирайте вон те столы. Мы через час открываемся.
Маргред легкой походкой прошла в зал, держа тряпку и бутылку моющего средства с тем же изяществом, с каким сомелье с белоснежной салфеткой через руку несет бутылку «Гранд Кру».
— Ты считаешь это разумным? — бросила Маргред Дилану. — Оставлять ее… сейчас?
— Это не опасно.
Дилан смотрел через ее голову на Реджину, адресуя свои заверения главным образом ей. И она услышала в его голосе уверенность, которой раньше не замечала.
— Я поставил на дом защиту, — сказал он.
Маргред шумно вздохнула.
— Это впечатляет. Так это был ты?
— Не только я. Я подумал… Я почувствовал… Ты?
Она кивнула.
Реджина растерянно наблюдала за ними. Дилан нахмурился.
— Тогда…
Через кухонную дверь ворвался Ник. Он резко остановился, и его кеды взвизгнули на старом деревянном полу. Он тут же нашел Дилана и уставился на него широко открытыми, полными надежды глазами.
— Бабушка сказала, что ты идешь в магазин. Можно я пойду с тобой?
Дилан посмотрел на него сверху вниз.
— Только не сейчас.
Реджина поморщилась.
Опа!
Ник по- мальчишески дернул плечом.
— О'кей. Тогда как-нибудь в другой раз.
Реджина читала язык его тела так же легко, как и его сердце. Я, собственно, не очень-то и хотел. Лучше сделать вид, что сам не хочешь чего-то, чем надеяться, а потом получать отказ…
Она поняла, что именно этого и боялась. Что ее сын влюбится так же быстро, как влюбилась она.
— Слушай, ты не мог бы сохранить кое-что для меня, пока я не вернусь? — спросил Дилан.
Голова Ника тут же поднялась. Это было интересно, но подозрительно. Он ведь не глупый, ее мальчик!
— А что это?
Дилан полез в карман и вынул оттуда серебряную монету. Серебряный доллар Моргана с головой Свободы. Реджина уже смотрела в Интернете. За такую монету давали пару сотен долларов, причем легко. Она затаила дыхание.
Их взгляды встретились.
Она медленно выдохнула, не говоря ни слова.
Ник подержал монету на своей довольно грязной ладони и посмотрел на Дилана.
— Это что, взятка?
— Если бы это была взятка, я должен был бы отдать ее тебе насовсем, — объяснил Дилан. — А я этого сделать не могу, потому что твоя мать спустит шкуру с нас обоих.
Ник хихикнул.
— Это метка. Как обещание, — сказал Дилан. — Ты будешь хранить это у себя, пока я ее не попрошу. И тогда я возьму тебя в море на своей лодке.
