Бросаю взгляд на часы в коридоре — семь минут первого. Иду в спальню. Мелодия замолкает.
Достаю телефон, смотрю на экран — девять пропущенных вызов — и вздрагиваю, когда мобильный начинает вибрировать. Снова звучит та же мелодия. Когда отвечаю на звонок, я уже знаю, кого услышу.
— Не могу заснуть без сказки, — звучит знакомый голос.
Изо всех сил сжимаю переносицу, чтобы успокоить эмоции.
— Ты — слишком взрослый, чтобы засыпать под сказку, — стараюсь говорить бесстрастным голосом, но даже сама слышу, настолько мягко и печально у меня получается.
— А ты — слишком маленькая, чтобы перечить старшим.
— Граф…
«Сказки больше не будет», — хочу продолжить я — но не получается. В конце концов, отец говорил про встречи — о разговорах по телефону речь не шла… Ну, вот, я уже пытаюсь договориться со своей совестью.
— Да, Крис?
— Граф…
Не могу!
И не хочу.
Иду на кухню в поисках гипотетической пачки сигарет, которую могли оставить прежние хозяева квартиры. Шарю по полкам, хотя знаю, что ничего не найду. Но мозг отвлекается, становится легче.
Граф молчит. Общаются две тишины наших комнат. Слышу в телефоне сирену скорой помощи, проезжающей под окнами Графа. Сначала едва слышно, затем — громче, тише — и снова ни звука. До Графа, наверное, доносится, как я хлопаю дверцами шкафчиков.
Нахожу зажигалку.
Усмехаюсь.
Залезаю на подоконник с ногами, чиркаю зажигалкой, смотрю, как вспыхивает — и гаснет отражение огонька на стекле.
— Знаешь, что ты сегодня пропустила? Паэлью! Если бы телефон мог передавать запахи, ты была бы уже здесь. Передо мной еще можно устоять, но перед моей паэльей — никогда!
Я чувствую его улыбку, она словно перетекает в меня вместе с его голосом, растворяется во мне, греет меня. Улыбаюсь в ответ. Мы оба знаем, о чем молчим, и я благодарна Графу, что он не задает самый главный вопрос. Возможно, потому, что не хочет получить ответ.
— Можно попробовать твою паэлью? — спрашиваю я и достаю из шкафчика вилку.
— Только лопаткой — еда еще на сковородке.
— Хм…
Меняю вилку на деревянную лопатку — и снова залезаю на подоконник. Зачерпываю невидимую паэлью. Улыбаюсь, представляя, какой может видеть меня в окне случайный прохожий — например, тот самый, что давал мне прикурить. Тогда — дрожащие руки, сейчас — поедание воздуха лопаткой…
— Какие огромные креветки! — прижимаю телефон плечом к уху и трогаю воображаемую креветку пальцем.
— А запах! — настаивает Граф. — Ты чувствуешь?!
Подношу лопатку к лицу. Прикрываю глаза. Вдыхаю.
— Восхитительно!
— Это все сухое белое вино! Я пожертвовал целым бокалом, и боги возблагодарили меня за это, — в его голосе чувствуется гордость. — Правда, затем сбили с пути мою спутницу, которая всегда появлялась к полуночи… Возможно, она просто задерживается. Как думаешь?
Я делаю глубокий медленный вдох.
— Думаю, она не появится.
— Может быть, завтра?
Пауза скручивает меня в жгут.
— Подожди, не отвечай! — Граф перебивает мое «никогда». — Мало ли что произойдет за сутки. Ведь жизнь такая непредсказуемая… А ты забыла о вине! У меня есть тост. Поднимай бокал.
— Давай, — свободной рукой изображаю, что держу бокал за ножку.
— Крис… — задумчиво произносит он, но тотчас же берет себя в руки. — За непредсказуемое завтра!
— Да, Граф.
Слышу, как в телефонной трубке раздается звон стекла.
— Теперь я готов послушать продолжение сказки, — Граф пригубливает вино. — Сейчас я как раз прислоняюсь спиной к столешнице там, где вчера ночью ты рассказывала мне сказку. Теперь это — мое любимое место в доме.
Прикладываю пальцы к моментально вскипевшей щеке. Улыбаюсь.
— А я сижу у тебя на кухне, за столом. Передо мной — тарелка с остатками паэльи. И я не начну сказку, пока не съем все до последнего зернышка риса.
— Еще вина?
— Да, пожалуйста… Теперь я готова, — промакиваю губы невидимой салфеткой.
— Я весь обратился в слух, Шахерезада…
— В следующий раз Глеб встретил Лану за три дня до намеченного с Ксенией мероприятия.
Принцесса подошла к Глебу на том же месте, где он застал ее поцелуй с франтом — в сквере, в двух кварталах от ее колледжа. На этот раз Лана была одна. Случайная встреча? И, в самом деле, не приходила же она сюда каждый день в надежде его найти…
— Ты что, универ бросил?! — с тревогой в голосе и взгляде спросила Лана — безо всяких приветствий.
По крайне мере, там она точно его искала.
В универе Глеб не появлялся больше месяца. Это однообразное, жвачное, неторопливое существование — с крохотной стипендией, отмечанием посещений, нормативами по физкультуре — было настолько далеко от его реальности, от его переживаний, что Глеб не видел смысла продолжать учебу. Его жизнь неслась по другому руслу.
Он днями напролет собирал и разбирал машины. Теперь к нему приезжали даже с окрестных городков. Глеб работал на совесть, просил немного. Уже скопил некоторую сумму — не огромную, но позволяющую чувствовать себя мужчиной. Принимать решения. Настаивать.
Уже девять дней он жил вместе с Ксенией.
Они спали в одной постели, завтраками за одним столом. Прикосновений по-прежнему катастрофически не хватало, но с каждым днем они случались все чаще и длились все дольше — и от этого Глеб испытывал постоянную эйфорию. Его отстраненная, блуждающая улыбка смущала даже знакомых.
Но теперь Глеб не улыбался. Встреча с Ланой обрушила на него воспоминания о жизни до Ксении — обо всем, что он замуровал в себе, — и хорошее, и плохое.
— Бросил, — ответил Глеб — и засунул руку в карман куртки — там, где лежал каштан.
Лицо Ланы вмиг помрачнело, лоб прорезала морщинка.
— Ну и дурак.
Глеб усмехнулся.
Дурак. Он и не спорил.
— Отца-то когда видел в последний раз?
Глеб крепко сжал каштан в ладони. Отпустил.
— Давно.
— Он же совсем один… Зачем ты так?
Глеб на секунду прикрыл глаза.
— Чего ты хочешь?..
— Хочу, чтобы тот идиот, который вселился в моего Глеба, наконец, исчез! — Лана кулаком в вязаной перчатке боднула его в лоб.
— Ты узнаешь, если это произойдет, — холодно ответил Глеб.
— А может, к тому времени я уже не захочу это знать?!
Лана не так все поняла.
