Интересное сообщение делает Е.П. Батьянова, ссылаясь на информатора Д. Шмагина из поселка Лесная (Камчатка, 1995): «Зимой не положено есть мухомор. Один съел маленький мухоморчик. Перед тем сказал ему: "Я больше есть не буду, если ты дашь мне силы, чтобы я опьянел". Съел. Ну, ночью прихватило его. Стал рыться в земле, пока до конца не дорылся, там и остался…» [46, c. 77] (рис. 9.2)
Агрессивное поведение, направленное на себя или вовне, безусловно, имеет один корень – это две стороны одной медали. И то, и другое подразумевает снятие возникшей внутри боли, дискомфорта, напряжения чрезвычайной интенсивности. Находясь под воздействием психоделика, человек может испытывать сильные физические и эмоциональные страдания и даже попросить кого-то убить его, чтобы положить им конец. Также возможно, что он попытается сделать это самостоятельно, прибегнув к суициду, или начнет колоть себя острыми предметами, например ножом. В ряде случаев агрессия вырывается наружу как результат борьбы с собственными страхами, болью и психическим напряжением, которое усугубляется тем, что кажется бесконечным.
Рис. 9.3. Действия истерической больной при возникновении галлюцинаций, по Рише. Etudes cliniques sur la grande hysterie. Париж. 1885.
«Это состояние сочетается с переполняющим выплеском агрессивных импульсов в сознании; часто требуется предельное усилие, чтобы сохранить самоконтроль и удержаться от насильственных действий, – пишет С. Гроф о последствиях физического и эмоционального напряжения пациента, проходящего курс ЛСД-терапии. – В этих случаях люди описывают самих себя как "бомбу с часовым механизмом", готовую взорваться в любую минуту. Деструктивная энергия направлена как внутрь, так и вовне; стихийные саморазрушительные импульсы и агрессия, направленная против других лиц и объектов, в этих условиях могут существовать вместе или чередоваться в довольно быстрой последовательности. Если этим вулканическим силам будет позволено проявить себя и прорвать защитные барьеры индивида, самоубийства и убийства станут одинаково возможными исходами. Хотя всегда присутствуют и разрушительные, и саморазрушительные тенденции, в разных случаях будет отчетливо доминировать то или другое стремление» [202, с. 260].
В связи с вышеизложенным вновь вернемся к невротическим заболеваниям и отметим схожесть третьей стадии опьянения мухомором с приступом большой истерии (рис. 9.3). Предвестниками такого приступа часто выступают судороги, дрожь, беспокойство, раздражительность, беспричинная ярость. Затем больной начинает кричать, сыпать отборными ругательствами и богохульствами, метаться по комнате, выбегать на улицу. В этом состоянии он может быть опасен как для окружающих, так и для самого себя, что чаще. Обостряется внушаемость и самовнушаемость на фоне ослабления контроля над навязчивыми идеями разрушительного характера. Нередки случаи самоудушения или протыкания себя ножом. В период возникновения галлюцинаций больной ведет себя согласно условиям фантастического мира, где пребывает его сознание. В завершение припадка больной пребывает в неподвижном состоянии, подобном сну, сопровождающемуся яркими образами, а после просыпается, не помня ничего из случившегося [106, 143].
Конечно, нельзя полностью отождествлять опьянение мухомором с приступом невроза. Психические больные не извлекают пользы из своего состояния, тогда как видения при приеме галлюциногенов всегда рассматриваются именно как обучение. Есть и другие отличительные факторы, присущие исключительно интоксикации мухомором.
Натуралистом и врачом Г.В. Стеллером было отмечено: «У людей, находящихся в состоянии безумия (вызванного мухоморами – О.Д.), я не мог заметить ускорения пульса или какого-нибудь признака возбуждения крови. По-видимому, этот яд оказывает действие более на нервы, поскольку после потребления гриба нервы расшатываются» [150, c. 127]. Эти данные первой половины XVIII века никто серьезно не проверял, хотя они, судя по всему, ошибочны, если под «безумием» здесь имеется в виду именно то, что написано. Вероятно, в данном случае речь идет все же о шаманском сне, при котором биение сердца действительно не только не увеличивается, но даже и замедляется. Вот одно из современных сообщений, сделанное профессиональным психологом и нейрофизиологом, которое согласуется с этим положением.
Доза в данном случае равнялась чашке тонко нарезанных грибов, собранных в 1988 году в бассейне реки Пекос в Нью-Мехико: «Я то и дело дергался, был весь в поту. Изо рта текла слюна. Я понятия не имел, как проходит для меня время. По-моему, я бодрствовал, а может быть, видел очень похожие на жизнь сны, то есть пребывал в чем-то вроде осознаваемого сновидения. Я лишь смутно слышал звучавшую музыку, а то и вовсе не слышал ее. Я сбросил одеяло: было жарко до пота, холодно до озноба, но мурашек не было. Меня охватило чувство необычайного покоя. Я находился в весьма необычном переживании. Оно не было похоже ни на что из испытанного прежде: термин "психоделический" слишком широк, слишком всеобъемлющ, но это было что-то не совсем психоделическое. Все как бы было тем же, но совершенно незнакомым, хотя и выглядело, как обычно. За исключением того, что мир этот был почти тенью (или каким-то квантовым уровнем) – иным, в каком-то жутком, глубинном и безошибочном смысле. У меня была атаксия (неспособность координации произвольных движений) и эйфория. Визуального материала было очень мало» [16, c. 60].
Шаманские сны
Тяжелое состояние во время третьей стадии опьянения большим количеством мухоморов потенциально поддается контролю, если применять особую технику, разработанную в шаманизме и в некоторых восточных учениях (тибетский буддизм, индуизм и др.) специально для ИСС и других аналогичных состояний, например для сновидения (рис. 9.4). Техника контроля за сновидениями известна многим народам Крайнего Севера – ненцам, нганасанам, саамам, чукчам, корякам и т. д., а последние используют ее и во время опытов с мухомором [142, с. 109]. Осуществление контроля за сновиденческими образами достаточно хорошо описано многими авторитетными исследователями, антропологами и психологами: американским ученым Стенли Криппнером, доктором Стивеном Лабержем (Центр изучения сна при Стэнфордском университете), клиническим психологом Патрицией Гарфилд и др. Суть этой техники состоит в том, чтобы понять, что все происходящее является сном, и действовать согласно этому знанию [2, 205, 206] или заранее запланировать возникновение тех или иных образов, применив к ним во время сна особые навыки специфического содержания [90, 207]. Применительно к психоделическому опыту техника контроля заключается в том, чтобы отделить себя, то есть свое сознание, от себя, переживающего опыт, то есть от своей физической и эмоциональной составляющей. Сознание при этом мыслится как некий энергетический шарик, поднимающийся по позвоночнику, выходящий из головы и зависающий над телом. Таким образом, страдания тела или пугающая галлюцинация останутся как бы внизу. У экспериментатора возникнет ощущение раздвоенности: с одной стороны, он будет связан со своим страданием, а с другой – станет отстраненным наблюдателем происходящего (рис. 9.5). При этом становится возможным совершать выбор: либо соединиться вновь, либо остаться наблюдателем. В последнем случае напряжение, боль, страх уйдут, и агрессия, связанная с этими состояниями, не возникнет.
