У хантов большое значение придается не только самому отчету о проделанном шаманском путешествии, но и случайным словам, произнесенным во время сна. В.М. Кулемзин пишет об этом: «Присутствующие собирались к спящему панкал-ку (шаман-мухомороед – О.Д.) и слушали содержание его сна, передаваемое им в бредовом состоянии» [152, c. 60]. В ряде случаев приглашался специальный толмач, переводящий для всех то, что еле слышно бормочет шаман. На Камчатке знатоки вопроса говорят, что самая сильная фаза опьянения мухомором должна совпасть со сном. После пробуждения нужно сказать: «Проснулся, очутился на этом свете». Это делается для того, чтобы знать, «на какой планете находишься, потому что можно запутаться» [46, c. 78]. Подобный подход очень похож на выход из так называемого «ступенчатого» сна в практике осознанного сновидения. В этом виде сновидений спящему снится, что он встал, делает какие-то обычные дела, после чего происходит еще одно пробуждение, реальное или вновь мнимое. Мнимых пробуждений может быть несколько. Сновидец подчас запутывается в том, где есть сон, а где – явь [2, c. 162].
К.Ф. Карьялайнен описывает шаманский сеанс у иртышских остяков (хантов) так. Вызванный шаман предварительно окуривает дымом весь дом и приносит кусок ткани в дар Всевышнему Сверкающему Существу – Санке. После дневного поста шаман принимает омовение и съедает от трех до семи грибов, которые погружают его в сон. Через несколько часов он пробуждается и, содрогаясь всем телом, сообщает все то, что открыли ему духи: кто из потусторонних существ требует жертву, почему охота была неудачной и т. д. Затем шаман вновь засыпает и на следующее утро приступает к выполнению полученных во время путешествия заданий [153, p. 306].
Экстатические переживания являются целью употребления гриба, а последующий рассказ воспринимается обществом в качестве откровения духов, с помощью которого урегулируется внутренняя жизнь согласно воле внешних сил. Для шамана экстаз – это возможность соприкоснуться с миром предков и потусторонних существ, получить знание из первых рук, чтобы затем передать его людям (рис. 9.11). В некоторых обществах экстаз был допустим и для обычных людей, но они, как правило, не добивались хороших результатов и не достигали запредельного состояния пребывания в свете. Знание их пугало.
Вот одно из современных сообщений на эту тему, записанное на Чукотке: «Одна бабка была. Тоже мы с ней поели эти мухоморы. Мало было мухоморов. Три штуки только. Мы пополам с ней разделили. За столом мы с ней сидели, и она забалдела, начала петь. И она пела-пела, потом раз – на пол упала. Очнулась и мне рассказывает, что она начала на небо подниматься. А земля быстро-быстро маленькая становится, и там перевернулась она вниз головой, на землю прямо летит, а вот когда она стукнулась о землю, это она, оказывается, головой приземлилась на пол. Вот тогда она очнулась. Ну, испуганная была. Говорит: "Далеко я летела туда. Наверное, к богу"» [46, c. 76].
Рис. 9.11. Скопление людей перед шаманом (слева), находящимся в состоянии грибного (?) экстаза, и, вероятно, жрецом. Ущелье Тамгалы. Казахстан.
Как уже упоминалось, тяги к продолжению опьянения после пробуждения обычно не возникает. В некоторых случаях иные употребляющие все же остаются недовольны кратковременностью полученных результатов. «Состояние опьянения может быть возобновлено посредством одного только гриба, – пишет В.Г. Богораз. – Таким способом закоренелые наркоманы поддерживают состояние опьянения день за днем. Ядовитые средства грибов так сильны, что опьяняющее действие сохраняется даже в моче недавно наевшегося их человека. Этим свойством мочи также не пренебрегают наркоманы и без всякого отвращения пьют ее из обычных чайных чашек. Эффект получается не менее сильный, чем от самих грибов [117, c. 142].
В прежние времена, как сообщают пожилые чукчи, на новогоднем осеннем празднике Нэгыргын жители стойбищ «ходили под мухомором» по двенадцать дней подряд, глотая мухомор гриб за грибом ежедневно. Только когда к ярангам подгоняли оленей, совершалось обильное жертвоприношение [59]. В период Нэгыргына мухоморов ели много, но, судя по всему, в ограниченных дозах за один прием, что позволяло все двенадцать дней пребывать в хорошем настроении, а не валяться в пологе, уткнувшись в шкуры.
В первой половине ХХ века во время борьбы с шаманством употребление мухоморов было поставлено вне закона, как и игра на бубне. Властями были сформированы специальные дружины, которые ходили по стойбищам и слушали: не гремит ли где бубен, все ли трезвы. Место мухомора на Севере занял алкоголь, отравляющий и затуманивающий разум напиток, не имеющий ничего общего с достижением прозрения и классическим экстазом. Постепенно коренные народы Сибири и Крайнего Севера утратили связь с предками, потеряли смысл своего существования и спились. Эту невеселую картину можно наблюдать в наши дни и на Чукотке, и на Таймыре, и на Камчатке, и на Ямале, и во многих других регионах, где ранее традиционно использовался мухомор.
В Западной Европе закон, запрещающий использовать мухомор для достижения экстаза, был принят намного раньше, в 1123 году. Эту дату можно назвать временем падения воинства берсерков. За невыполнение этого постановления следовала расплата – тюремное заключение в лучшем случае. В итоге самобытная культура саамов была разрушена практически полностью.
Сегодня шаманы, применяющие мухомор в ритуальной практике, – большая редкость: «А зачем их есть, отравиться, что ли?» [23] Постепенно с уходом стариков исчезает и культура употребления галлюциногенов, что коренным образом отражается на философии шаманского мировоззрения. Шаманский транс в своей архаичной форме современный этнолог видит нечасто, довольствуясь полубуддийской-полушаманской самодеятельностью. Конечно, потребление психоделиков – это не шаманизм, но оно есть его наиболее древняя часть, а может, и основа, как полагают, например, Т. Маккенна и некоторые другие исследователи. Влияние галлюциногенов на становление религии и культуры, в том числе европейской, очевидно, но до сих пор многие антропологи не уделяют этому вопросу должного внимания. Есть мнение, что даже Платон, этот великий философ всех времен, был членом одной из тайных греческих школ, использовавших психоделические вещества в своих сакральных обрядах [154, c. 166]. Вот уже более полувека среди психологов ведутся споры о том, могут ли галлюциногены индуцировать истинные духовные переживания, но тема остается открытой. Возможно, такая идеалистическая бесперспективность связана с традиционным для Запада принижением значения психоделического опыта, обусловленного борьбой с наркотиками, при которой растения, существовавшие на земле уже за миллионы лет до возникновения человечества, вдруг оказываются лишними на этой планете и подлежат уничтожению.
Глава X
Мухомор в целительстве
Начало использования и показания
В старинных лечебниках приводятся описания более 50 видов грибов, пригодных для использования в медицине. На данный момент из этого перечня изучено менее половины. Оставшаяся часть либо отвергается вовсе (бледная поганка), либо игнорируется (мухомор серо-розовый). В бледной поганке обнаружены действительно смертельно опасные фаллотоксины и аманитины (но ведь и яд змеи – это яд), а в серо-розовом мухоморе – гемолизины и гемоагглютины, разрушающие гемоглобин крови в сыром виде и превращающиеся в безобидные соединения при тепловой обработке (варка, жаренье). К слову сказать, некоторое количество гемоагглютинов содержится в обыкновенных лисичках и маслятах, а серо-розовый мухомор считается в Чехии и Словакии «жемчужиной кухни» [155].
