Она впилась в него своими большими серо-зелеными глазами и сказала:
— Я хочу домой.
Лицо Конна потеряло всякое выражение, сделавшись мрачным и безжизненным, словно классная доска.
Люси почувствовала холод, который не имел ничего общего со сквозняками, проникающими сквозь каменную кладку.
— Не для того, чтобы остаться, — торопливо добавила она. — Только погостить.
— Я не могу тебя отпустить, — сказал Конн.
Что, в общем, звучало неплохо, если бы он не отстранился и не встал с постели. Она вцепилась в покрывала, когда Конн направился к камину.
Люси печально смотрела на плавные мощные линии его спины.
— Я хочу, чтобы ты пошел со мной, встретился с моей семьей.
Он присел, чтобы разжечь огонь. Мягкий серый утренний свет любовно скользил по изгибам его мускулистых бедер, согнутой руке.
— Мы встречались, — глухо сказал он. — Я знаю твоего брата лучше, чем ты сама.
— Ты знаешь Дилана. Калеб — тот, кто вырастил меня.
В камине вспыхнули желтые языки пламени. Конн встал и посмотрел ей в лицо, великолепный в своей наготе, восхитительный в своей раскованности.
— И что?
Она одернула взгляд от его члена и посмотрела ему в лицо. Вспышка в его глазах дала ей понять, что он видел ее реакцию. В этой тихой борьбе, которую они вели, его оружие: опыт, знание, чувственность — все это было направлено против ее воли.
Она вздернула подбородок.
— А то, что там, где я росла, если ты кого-то любишь, ты приводишь его домой, к своей семье.
Ее сердце колотилось в груди.
— Любимая.
Что-то смягчилось в позе и выражении глаз Конна. Он выглядел… потрясенным.
Он отошел от огня, сел рядом с ней на кровать, продавив толстый и мягкий, набитый перьями матрас. Он взял ее руки в свои, этот мужчина-селки, который никогда не касался женщины, если только это не было прелюдией к сексу. Его взгляд, его руки обнимали ее.
— Ты должна понимать, что сейчас я не могу оставить Убежище. Даже, чтобы сделать тебе приятное.
Она действительно понимала.
— Из-за Го, — сказала она.
Все же она чувствовала необъяснимую пустоту в груди. Каждая любящая девушка хочет, чтобы люди, которых она любит, были рядом с ней все вместе.
Я хочу, чтобы Конн сказал, что тоже любит меня. Люси сглотнула с трудом, понимая, что не услышит этого.
Конн кивнул, на этот раз соглашаясь с Люси. Возможно потому, что она соглашалась с ним.
Забавно, но от этой мысли лучше ей не стало.
— Я не могу оставить своих людей без вождя, — сказал он.
Как сделал его отец.
Она восхищалась преданностью Конна своему долгу и своим людям. Но чувство пустоты в груди никуда не ушло.
— Я могу пойти одна, — предложила Люси.
— Нет.
Ей был знаком этот взгляд. Каждой женщине, у которой есть брат, знаком этот взгляд.
— Просто, чтобы дать им знать, что у меня все хорошо, — сказала она.
— Они даже не заметили, что ты ушла. Останься, — настаивал он, теплый взгляд его глаз и удерживающие ее руки. — Здесь ты будешь в безопасности.
Она хотела верить ему. Но вчера его убежденность не уберегла ее, к тому же, ее присутствие подвергло опасности Мэдэдха и Йестина.
— Что, если демоны вернутся?
— Они не сделают этого. Не смогут. Сегодня мы запечатаем источники.
Люси нахмурилась. Не из-за отсутствия горячей воды, а потому, что она не могла представить себе силу, которая была нужна, чтобы запечатать трещину в земной коре.
— Вы сможете сделать такое?
— Мы должны, — мрачно сказал Конн, отпуская ее руки. — Нарушение границ лордом Го не может остаться без ответа.
Она смотрела, как Конн пересек комнату, направившись к сидячей ванне у камина. Круговыми движениями он провел ветошью по лицу, подмышкам, гениталиям. Взгляд направлен в пустоту, движения были проворными и машинальными.
Как Калеб, до дислокации в Ираке.
Умом Конн уже покинул ее. Она видела это.
Сердце Люси сжалось. Она устала от того, что с ней не считаются, устала быть забытой.
Она уже не могла покинуть остров или выйти за стены замка. Она что, собирается спокойно сидеть и ждать, пока ее мир не сузится до этой башни? Этой комнаты? Этой кровати?
— Я могу помочь, — предложила Люси.
Конн бросил ветошь в ванну с водой.
— Это — работа хранителя.
Ее брат был хранителем.
Люси помнила тот день, следующий после нападения на Реджину, когда Дилан отчаянно пытался защитить ее. Люси наткнулась на своего брата, стоящего на коленях в переулке за рестораном: скрюченные пальцы упираются в кирпичную стену, лицо напряжено и сосредоточено. Она вспоминала как неторопливые ручейки силы, словно собирающиеся подземные воды, накапливались в прохладных, тихих закоулках ее сердца и проливались в ответ на его мольбы.
Она снова посмотрела на Конна.
— Я могу помочь, — повторила Люси, и на сей раз, она была в этом уверена.
Глаза Конна сузились.
— Это может быть опасно. Если Го почувствует твое присутствие…
— Вчера я уничтожила множество одержимых демонами волков, — сказала Люси так холодно, как только могла. — Я думаю, что уже привлекла его внимание.
Конн удивленно приподнял брови.
Люси сидела очень тихо, у нее на шее пульсировала вена.
Пожалуйста, подумала она. Люси знала, что он не пойдет к ней домой. Он не мог пренебречь своими обязанностями. Только не сейчас. Возможно и никогда. Но у них должны быть равноправные отношения, хоть где-нибудь.
Он не мог стать частью ее прежней жизни. Мог бы он принять ее в свою?
Он стоял перед ней: обнаженный, высокий, темноволосый и потрясающий, как всегда. Уголок его рта изогнулся в редкой ленивой улыбке.
— Тогда мы встретим его, — сказал Конн. — Вместе.
Ее сердце затрепетало.
— Ты уверен?
— Уверен, — ответил он, а потом притянул ее к себе и поцеловал.
Легкими круговыми движениями пальцев Калеб Хантер поглаживал плоский мягкий живот своей жены. Она не чувствовала в себе никаких изменений. Здесь или… Он поглаживал выше, поднимаясь к ее роскошной, полной груди.
— Ты уверена.
Мэгги захихикала и выгнулась как кошка, практически мурлыча от его прикосновений.
