Книга О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов, страница 60. Автор книги Диоген Лаэртский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»

Cтраница 60

Роскоши он был предан безмерно – чем не второй Аристипп? Любил званые обеды, но только с гостями тех же вкусов, что и он. Жил открыто с Феодотой и Филой, гетерами из Элиды, а кто его бранил, тем он отвечал Аристипповыми изречениями. Любил мальчиков и совсем терял из-за них голову; за это Аристон Хиосский со своими стоиками поносил его, обзывая растлителем отроков, мужеложцем и наглецом. Особенно, говорят, был он влюблен в Деметрия, с которым плавал в Кирену, а еще в Клеохара Мирлейского; это о Клеохаре он крикнул из-за двери пьяным гулякам, что он и отворил бы им, да мальчик не хочет. Этого же мальчика любили и Демохар, сын Лахета, и Пифокл, сын Бугела; и Аркесилай застал его с ними, но по кротости своей сказал, что уступает им место.

За все это и нападали на него вышеназванные недруги, высмеивая его тщеславие и потакание черни. В особенности набрасывались на него Иероним-перипатетик с товарищами, когда он приглашал друзей ко дню рождения Алкионея, сына Антигона, и Антигон присылал большие деньги им на угощение. Но от застольных рассуждений он там уклонялся всякий раз; и когда Аридик предложил вопрос для рассмотрения и потребовал высказаться, он сказал: «Разве первая забота философа не о том, чтобы всему знать свое время?» А что до обвинения в потакании черни, то и Тимон среди многого другого говорит о нем так:

Так он вещал и сокрылся в толпе обставшего люда;
Все на него, как на филина зяблики, глядя, дивились,
Вот, – указуя, – сколь суетен тот, кто ласкается к черни!
Невелика твоя честь – так чем же тщеславишься, глупый?

И все-таки тщеславия в нем было так мало, что он сам побуждал своих учеников слушать и других философов. А когда один юноша с Хиоса, недовольный его школой, предпочел вышеназванного Иеронима, он сам отвел и представил его этому философу, наказав хорошо вести себя.

Передают и такую его шутку: на вопрос, почему из других школ к эпикурейцам ученики перебегают, а от эпикурейцев к другим никогда, он ответил: «Потому что из мужчины можно стать евнухом, а из евнуха мужчиной нельзя».

Почувствовав близость кончины, он завещал все свое добро своему брату Пиладу за то, что он тайно от Мерея взял его с собою на Хиос, а потом отвез в Афины. Ни жены, ни детей он не завел за всю свою жизнь. Завещаний он написал три: одно положил в Эретрии у Амфикрита, другое – в Афинах у каких-то друзей, а третье послал на родину одному из своих родственников, по имени Фавмасий, с просьбой его сохранить. Писал он ему так:

«Аркесилай Фавмасию шлет привет. Я дал Диогену мое завещание, чтобы отвезти его тебе. Так как болею я часто, а телом я слаб, то я и решил, что пора составить завещание, чтобы, если что случится, не оставить тебя в обиде за все твое доброе отношение ко мне. По твоим годам и по нашему родству ты достойнее всех в нашем краю хранить вверенное тебе завещание. Помни же, в сколь важном деле я тебе оказываю доверие, и постарайся ответить мне тем же, чтобы все мои распоряжения, сколько это зависит от тебя, были выполнены с подобающей пристойностью. Такие же завещания положены мною в Афинах у некоторых друзей и в Эретрии у Амфикрита».

Скончался он, говорит Гермипп, оттого, что выпил слишком много неразбавленного вина и повредился в рассудке; было ему уже семьдесят пять лет, и в Афинах он пользовался таким уважением, как никто другой. Есть у нас стихи и о нем:

Аркесилай, ужели ты мог настолько не в меру
Цельным вином опьянеть, чтобы лишиться ума?
Твой неумеренный хмель принес тебе грустную гибель
И, что гораздо грустней, стал оскорбленьем для Муз [351].

Было также три других Аркесилая: один – поэт древней комедии, другой – элегик, третий – ваятель, о котором Симонид сочинил такую надпись:

Вот Артемиды кумир, за немалую сделанный цену —
Двести паросских монет с изображеньем козла;
А изготовил его искусный в ремеслах Паллады
Славный Аркесилай, Аристодикова кровь [352].

Расцвет названного философа, по утверждению Аполлодора в «Хронологии», приходился на 120-ю олимпиаду [353].

7. Бион

Бион был родом борисфенит [354], кто были его родители и чем он занимался, пока не обратился к философии, – об этом он сам рассказал Антигону. Когда тот спросил его:

Кто ты? Откуда? Каких ты родителей? Где обитаешь? [355]

Бион, почувствовав, что его уже оклеветали, сказал царю: «Отец мой – вольноотпущенник, из тех, кто локтем нос утирает (это означало, что он был торговцем соленой рыбой), родом борисфенит. И было у него не лицо, а роспись по лицу – знак хозяйской жестокости. Мать моя под стать такому человеку: взял он ее в жены прямо из блудилища. Отец мой однажды проворовался и был продан в рабство вместе с нами. Меня, молодого и пригожего, купил один ритор, потом он умер и оставил мне все свое имущество. Прежде всего я сжег все его сочинения, а потом наскреб денег, приехал в Афины и занялся философией.

Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся [356].

Вот и все, что касается меня, поэтому пусть перестанут болтать об этом Персей и Филонид, а ты суди обо мне по моим собственным словам».

В самом деле, Бион был мастером на все руки, а также искусным софистом и оказал немалую помощь тем, кто хотел ниспровергать философские учения. При этом он любил пышность и не был чужд заносчивости. Он оставил много сочинений о достопамятных вещах, а также полезные и дельные изречения.

Так, однажды его попрекнули, что он не ухаживает за одним мальчиком; «Такой мягкий сыр не поддеть на крючок», – ответил Бион. На вопрос, кому тревожнее живется, он ответил: «Тому, кто больше всего жаждет благоденствия». На вопрос, стоит ли жениться (и о нем есть такой рассказ [357]), он сказал: «Уродливая жена будет тебе наказанием, красивая – общим достоянием». Старость он называл пристанищем для всех бедствий, потому что все несчастья скопляются к этому возрасту. Славу он называл матерью доблестей, красоту и добро считал чуждыми друг другу, в богатстве видел движущую силу всякого дела. Человеку, промотавшему свое имение, он сказал: «Амфиарая поглотила земля [358], а ты поглотил землю». Он говорил: «Великое несчастье – неумение переносить несчастье». Людей он презирал за то, что они сжигают мертвых, словно те ничего не чувствуют, а взывают к ним [359], словно те все чувствуют.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация