Знатное происхождение, славу и прочее подобное он высмеивал, обзывая все это прикрасами порока. Единственным истинным государством он считал весь мир
[517]. Он говорил, что жены должны быть общими, и отрицал законный брак: кто какую склонит, тот с тою и сожительствует; поэтому же и сыновья должны быть общими.
Нет ничего дурного в том, чтобы украсть что-нибудь из храма или отведать мяса любого животного: даже питаться человеческим мясом не будет преступно, как явствует из обычаев других народов. В самом деле, ведь все существует во всем и чрез все: в хлебе содержится мясо, в овощах – хлеб, и вообще все тела как бы парообразно проникают друг в друга мельчайшими частицами через незримые поры. Так разъясняет он в своем «Фиесте», если только трагедии написаны им, а не его учеником Филиском с Эгины и не Пасифонтом, сыном Лукиана, который, по словам Фаворина в его «Разнообразном повествовании», писал уже после смерти Диогена. Музыкой, геометрией, астрономией и прочими подобными науками Диоген пренебрегал, почитая их бесполезными и ненужными.
В ответах он отличался находчивостью и меткостью, как это явствует из всего сказанного. Когда его продавали в рабство, он вел себя с необыкновенным достоинством. Дело было так: когда он плыл на корабле в Эгину, его захватили в плен пираты во главе со Скирпалом; они увезли его на Крит и продали в рабство. На вопрос глашатая, что он умеет делать, он сказал: «Властвовать людьми» – и добавил, указав на богато одетого коринфянина – это был вышеупомянутый Ксениад: «Продай меня этому человеку: ему нужен хозяин». Ксениад купил его, отвел в Коринф, приставил его воспитателем к своим сыновьям и доверил ему все хозяйство. И Диоген повел его так, что хозяин повсюду рассказывал: «В моем доме поселился добрый дух». Клеомен в сочинении под заглавием «О воспитании» говорил, будто ученики хотели выкупить Диогена, но он обозвал их дураками, ибо не львам бывать рабами тех, кто их кормит, но тем, кто кормит, – рабами львов, потому что дикие звери внушают людям страх, а страх – удел рабов.
Этот человек обладал поразительной силой убеждения, и никто не мог противостоять его доводам. Говорят, что эгинец Онесикрит послал однажды в Афины Андросфена, одного из двух своих сыновей, и тот, послушав Диогена, там и остался. Отец послал за ним старшего сына, вышеупомянутого Филиска, но Филиск точно так же не в силах был вернуться. На третий раз приехал сам отец, но и он остался вместе с сыновьями заниматься философией. Таковы были чары Диогеновой речи.
Слушателями Диогена были и Фокион, прозванный Честным, и Стильпон Мегарский, и многие другие политики.
Говорят, что он умер почти девяноста лет от роду. О его смерти существуют различные рассказы. Одни говорят, что он съел сырого осьминога, заболел холерой и умер
[518]; другие – что он задержал себе дыхание. Среди последних – Керкид из Мегалополя, который так говорит в мелиямбах:
…Не таков был мудрец из Синопа,
С палкой, в двойном плаще, под открытым небом живущий:
Принял он смерть, закусив себе губы зубами
И задержавши дыхание. Был он поистине
Отпрыском Зевса и псом-небожителем.
Третьи говорят, что, когда он хотел разделить осьминога между собаками, они искусали ему мышцы ног, и от этого он умер. А рассказ о том, что он задержал дыхание, – это, по словам Антисфена в «Преемствах», домысел его учеников: Диоген жил в это время в Крании – так назывался гимнасий поблизости от Коринфа; однажды, явившись к нему, как обычно, ученики увидели, что он лежит, закутавшись в плащ, и подумали, что он спит, – вообще же он не страдал сонливостью; а когда откинули плащ, то увидели, что он уже не дышит, и подумали, что он сделал это умышленно, чтобы незаметно уйти из жизни.
Между учениками, говорят, разгорелся спор, кому его хоронить, и дело даже дошло до драки; но вмешались родители и старейшины и указали похоронить Диогена возле ворот, ведущих к Истму. На его могиле поставили столб, а на столбе – собаку из паросского камня
[519]. Впоследствии сограждане Диогена также почтили его медными изображениями, написав на них так:
Пусть состарится медь под властью времени – все же
Переживет века слава твоя, Диоген:
Ты нас учил, как жить, довольствуясь тем, что имеешь,
Ты указал нам путь, легче которого нет
[520].
А вот моя эпиграмма, прокелевсматическим размером:
– Диоген, какая доля увела тебя от нас,
В дом Аида? – Злой собаки поразил меня укус
[521].
Некоторые рассказывают, что, умирая, он приказал оставить свое тело без погребения, чтобы оно стало добычей зверей, или же сбросить в канаву и лишь слегка присыпать песком; а по другим рассказам – бросить его в Илисс, чтобы он принес пользу своим братьям
[522]. Деметрий в «Соименниках» сообщает, что Александр в Вавилоне и Диоген в Коринфе скончались в один и тот же день. Он был уже стариком в 113-ю олимпиаду.
Ему приписываются следующие сочинения: диалоги – «Кефалион», «Ихтий», «Галка», «Леопард», «Афинский народ», «Государство», «Наука нравственности», «О богатстве», «О любви», «Феодор», «Гипсий», «Аристарх», «О смерти»; послания; семь трагедий – «Елена», «Фиест», «Геракл», «Ахилл», «Медея», «Хрисипп», «Эдип». Однако Сосикрат в I книге «Преемств» и Сатир в IV книге «Жизнеописаний» говорят, что все это Диогену не принадлежит, а трагедийки, по словам Сатира, написаны Филиском из Эгины, учеником Диогена. Сотион в VII книге говорит, что Диоген написал только следующие сочинения: «О добродетели», «О благе», «О любви», «Нищий», «Толмей», «Барс», «Кассандр», «Кефалион», «Филиск», «Аристарх», «Сисиф», «Ганимед», «Изречения», «Послания».
Диогенов было пять: первый – физик из Аполлонии, сочинение которого начиналось так: «Приступая ко всякому рассуждению, следует, как мне кажется, за основу взять нечто бесспорное»; второй – сикионец, который писал о Пелопоннесе; третий – тот, о котором шла речь; четвертый – стоик, родом из Селевкии, которого называют также вавилонянином, потому что Селевкия находится недалеко от Вавилона; пятый – из Тарса, писавший о вопросах поэтики, которые он пытался разрешить.
О философе Афинодор в VIII книге «Прогулок» сообщает, что он всегда казался блестящим благодаря притираниям.
