— И как, получилось?
— Да нет, — Поля разочарованно махнула рукой, — этот Хосе просто самовлюбленный идиот, зря только позировала ему голой. Знала бы раньше, что он гей, вообще бы время не тратила, — она обиженно вздохнула и посмотрела на меня совершенно простым и искренним взглядом без тени обычной надменности. — А ты хороший, Эдичек, а ещё — настоящий друг, не бросил своего безмозглого дружка, этого Пашу... В общем, честно, прости, я повела себя как полная дура.
— Ладно тебе, не обижаюсь, — пожал я плечами и улыбнулся, — когда в следующий раз задумаешь кого-нибудь позлить — сперва введи меня в курс дела.
— Договорились, — Поля искренне улыбнулась в ответ. — Так я позвоню, если что?
— Звони.
— А ты, если будет время, к нам с Димкой в "Домострой" заходи, мы тебя всегда рады видеть будем. Я — точно...
— Зайду, — на всякий случай пообещал я.
Мой последний день на этой работе закончился, как ни странно, на очень позитивной ноте. По дороге домой я размышлял, что некоторые люди оказываются на деле гораздо лучше, чем кажутся сначала. На Полю я и в самом деле больше не сердился, а потом мои мысли приняли совсем другое направление. Взглянув на календарь, я с волнением отметил, что осталось всего три дня до вручения дипломов...
Настя
Вот черт, Кристиан будет выступать с речью!
Ректор коротко упоминает о его достижениях:
генеральный директор собственной чрезвычайно
успешной компании, человек, который
добился успеха собственными силами.
Э.Л. Джеймс "50 оттенков серого"
Профессор Коллинз, мой научный руководитель
и самый любимый преподаватель, выглядит
как обычно — словно только что встал с кровати.
Э.Л. Джеймс "50 оттенков серого"
Утром я вскакиваю с постели за час до звонка будильника. Наспех хлебаю несладкий чай с одной печенькой, мужественно отказавшись от любимых ванильных кексов. Я понимаю, что отказываться от них надо было месяца два назад, и этот мой утренний подвиг не превратит меня в стройную красотку, но всё равно стараюсь даже не смотреть в сторону пакета с кексами и сахарницы.
И ещё — сделать 30 приседаний. К Дашке на фитнес я так и не добралась — все последние две недели ушли на разработку проекта раскрутки "ДХП", да и другие клиенты о себе забыть не давали. Я отсылала Хайду различные варианты на утверждение, он отвечал доброжелательно, но коротко. Ра-аз, два-а... Нет, Чугунок, даже и не думай о нём кроме как о клиенте! По крайней мере, пока не будешь обладать подобающей внешностью.
На пятом приседании моя внутренняя хрюшка обливается потом, а на десятом — поносит меня матом. Я сдаюсь на семнадцатом. Помахав руками и сделав несколько наклонов, я решаю, что зарядку можно считать оконченной и топаю в ванную.
Не понимаю, чего я так волнуюсь. Ну, дипломы вручать, ну, речь толкнуть... Времена, когда я мучительно стеснялась выступать перед публикой давным-давно канули в Лету, но всё же я немножко нервничаю. Я дольше обычного принимаю душ, натираюсь антицеллюлитным скрабом в тех местах, где должен быть целлюлит, наношу на лицо и волосы экспресс-маски, и растеревшись пушистым полотенцем, вскрываю баночку дорогого крема для тела, обещающего сделать кожу гладкой, мягкой и приятной на ощупь. Надо же когда-то его открыть, правда.
Как будто на свидание собираюсь, ё-моё, думаю я, похлопывая себя по бёдрам и животу, чтобы крем быстрее впитался.
Придирчиво осматривая себя в зеркале, крашусь. Хм, довольно неплохо. Даже жаль будет стирать, ведь сразу после вручения дипломов за мной заедут Катька с Дашкой, и мы поедем отрываться на дачу. Я хочу отдохнуть. В последние пару недель замоталась так, что попросила секретаршу разместить объявления о вакансии личного помощника.
Старые джинсы, кофта и видавшие виды кроссовки лежат в пакете ещё с вечера. Я вынимаю из чехла самое роскошное платье, которое у меня есть. Это синее дизайнеркое платье досталось мне за смешные деньги, когда мы с подружками во время путешествия по Европе забрели в черити-шоп. Черити-шоп — это нечто вроде секонд-хенда, куда сдают вещи в отличном состоянии, а деньги с продаж идут на благотворительность.
Машина всё ещё в ремонте. Вызываю такси, хоть и понимаю, что рановато, но я всё равно дома себе места не нахожу.
Я приезжаю к зданию университета раньше, чем следовало бы. Меня охватывает ностальгия, я неспособна думать ни о чём, кроме моих университетских лет: сколько же всего было!
Вот родная столовка, где мы с подругами ели безвкусные сосиски в тесте и строили глазки парням за соседними столиками. Биржа труда, где мне торжественно обещали трудоустройство, а теперь я сама — работодатель. Маленький флигель, где занималось какими-то проектами амбициозное студенчество, а я провела не один десяток ночей, когда мне было влом ехать в общагу. Ключи от флигеля выдал мне руководитель этого безобразия, с которым мы были в большой и тесной дружбе.
Возле крыльца уже толпятся разодетые в коктейльные платья девицы с укладками от лучших парикмахерских салонов и парни в костюмах с галстуками. Щелкают затворами фотоаппаратов довольные родители, заставляя отпрысков позировать. А ведь вручение дипломов ещё не началось!
Прохожу в просторный, залитый солнцем актовый зал. Ничего не изменилось — те же огромные изображения гербов, флаг России и с гербом Трёхреченска, и прочая геральдическая атрибутика. Рассаживаются выпускники, настраивает аппаратуру парень с камерой в жилетке с эмблемой местного телеканала.
Я обегаю глазами ряды со студентами, и замечаю Эдика. Он в серых брюках и рубашке более светлого оттенка серого. Наши взгляды встречаются, я слегка улыбаюсь, а он заливается румянцем. Чёрт, не надо так на него пялиться, у него даже уши пылают.
Рядом с ним я замечаю худосочного мужчину в очках и полную даму, которая беспрестанно вертится на сиденье. Наверное, его родители. Так вот она какая, его легендарная мама-диктатор. Мама Эдика постоянно тормошит то сына, то мужа, что-то им втолковывая. Брр, вот кому-то же достанется свекровь, не приведи Господь, как говорится...
Я сразу вспоминаю про его проблему с фамилией и преисполняюсь к нему сочувствия. Надеюсь, он последовал моему совету, или мы будем наблюдать грандиозный скандал прямо во время церемонии.
— Настя, вы пришли! Молодец! — улыбается во все тридцать два зуба Валерон. — Ну, как поживает моя любимая выпускница?
Мне немного смешно. Когда-то он ругал меня за прогулы и говорил, что я ничего не добьюсь, если буду так прохладно относиться к учёбе. А теперь вот искренне интересуется. Не удивлюсь, если он скажет, что всегда знал, что из меня выйдет толк. У него все выпускники становятся любимыми, он всех рад видеть, независимо от их оценок...
