Ральф снова кивает. Да уж, с таким переводчиком, как наш Сашка, держи ухо востро. Бедняга и не догадывается, какая роль на сегодняшний вечер ему уготована. Шучу, конечно. Просто хитрый Сашка, не желая лишний раз напрягаться, спроваживает дисциплинированного немца колоть дрова, а сам откупоривает припасённую откуда-то баночку коктейля. Расслабиться ему не даёт Катюха, огорчённо подмечая:
— Ну вот, мяса-то на всех не хватит! И сок мы вчера почти весь выдули! И хлеб... Са-аш, в магазин сгоняй.
Сашка медленно и нехотя поднимается — ему однозначно лень идти в магазин, он смотрит на Дашку, но та занята телефонным разговором. Это Виталик, стопятьсотый раз выясняет, с кем всё-таки она поехала на дачу и не изменяет ли она ему там. Узнал бы про Сашку и немца, наверное, вообще б Дашку никуда не пустил...
А моя внутренняя свинья бьёт копытом, как лихой жеребец, и ставит меня перед фактом — предстоящие шашлычки должны быть оправданы сеансом спортивной ходьбы с продуктовыми пакетами в руках. Я мысленно ругаю подлое четвероногое, но хрюшка неумолима. Она осуждающе грозит мне копытцем и напоминает про красавчика Хайда: "Смотри, пончик, в следующий раз он тебя и поднять-то не сможет!" Такая она — свинячья убедительность....
— Я схожу, — сиплю я Катьке и, подхватив пару пустых пакетов, отправляюсь в ближайший магазин. Три кружки горячего чаю, которые я выдула, оказываются бесполезными. И в носу как-то подозрительно щиплет. Заодно лимонов куплю, не хватает мне ещё расклеиться посреди лета...
Эдик
Я бью Лелиота, когда он сердится на меня.
Новая мама сердится на меня, когда я это делаю.
Лелиот меня не бьет. Лелиот меня боится.
Э.Л. Джеймс "50 оттенков свободы".
Скверное выдалось утречко. Я проснулся в семь утра от того, что кто-то настойчиво названивал мне на сотовый. Кто был этим настырным "кем-то", особо гадать не приходилось, ведь сегодня настал день Х, и не "икс", как вы, наверное, подумали, а "хэ", потому что хреновый.
На мое сонное "ага, слушаю" мама разразилась гневной тирадой и потребовала, чтобы я немедленно начал готовиться к приезду "дорогого" Эрастика. По её мнению, я должен был вычистить и вымыть наш с Пашкой блок, а желательно и всю общагу, предупредить соседей, чтобы не шумели, так как Эрастик захочет отдохнуть с дороги и так далее и тому подобное. Буркнув в трубку недовольное "угу", я завалился в кровать, понимая, что досмотреть утренние сны мне не дадут. Естественно, тратить время на ненужную уборку я не планировал — пусть Эрастик сам этим занимается. Вся моя вечерняя подготовка к событию свелась к тому, что я помыл посуду и содрал постер с полуголой девицей, висевший над пашкиным компом. Вряд ли бы мама его оценила.
Спустя час хлипкая входная дверь затряслась под градом ударов. Я открыл и тут же вместо "здрасте" получил град претензий и недовольств от мамы, за спиной которой с надменной улыбочкой истинного "вампира" стоял Эраст. За ними я разглядел отца, загруженного ворохом сумок, и поспешил ему на подмогу.
— Эдичек, вместо того, чтобы спать, ты должен был встать пораньше, прибраться и освободить место для твоего брата, — с упрёком сказала мать, страдальчески заломив брови.
"Освободить место" прозвучало удручающе. Итак, родители добрались до моего последнего убежища и принялись селить туда братца. Наверное, переселение в лес выращенного в неволе медведя происходит менее бурно. Я приуныл. Моя кровать стояла у окна, и мне это нравилось, но мама настояла, чтобы у окна теперь спал Эрастичек, и меня подвинули к двери. Пару раз я пытался поспорить, но все попытки оказались тщетными, и я сдался. Ладно, разберусь, как уедет.
Отец под чутким руководством мамы двигал туда-сюда прикроватную тумбочку, письменный стол и едва ли не сам шкаф, Эраст противным голосом вопил, что он уже взрослый, и не будет он носить купленный мамой свитер, "совсем лёгонький, вечера ведь такие прохладные" (кстати, тут я ему даже посочувствовал).
— Эричек, не надо так волноваться! Такой хороший голубенький свитер, не капризничай, сыночек!
— Ма-ам, не называй меня Эричек, я — Эрик! — дулся на неё кандидат в Эдварды Каллены.
Тем временем я разобрал сумку с продуктами, запихав в холодильник и кухонный шкаф, наверное, трёхмесячный запас банок с закрутками, домашних вареничков, задвинул в угол полмешка картошки, удивляясь, как родители ухитрились это допереть, ведь мама драгоценному Эрастику уж точно не позволила бы надрываться.
Вернувшись в комнату, я увидел, как отец с обречённым видом двигает уже пашину прикроватную тумбочку, потому что маме показалось, что Эраст может об неё ушибиться, а пашкины рубашки с джинсами, всегда висящие ворохом на стуле, валяются на моей новой кровати. Сам виновник переполоха уже запустил мой комп и шарился по папкам.
— Эдик, ты как старший брат, в ответе, чтобы Эричек не научился курить! — озадачила меня мама. — Вдруг он свяжется с плохой компанией, так что везде бери его с собой!
— Обязательно, — я за маминой спиной попытался показать мелкому кулак, на что немедленно получил торжествующий крик:
— Ма-ам! Он дра-азнится!
— Эдичек, как тебе не стыдно, — обернулась мать и сразу же переключилась на папу, — Гена, ну что ты сидишь! Помоги Эрастику заправить постельное бельё...
Я широкими шагами вышел в коридор нашего блока. Мне страшно не хотелось оставаться в общаге, пока там творилось надругательство над моими вещами, а предлог улизнуть был один — выпускной, вернее, так называемый выпускной. Наша группа никогда не отличалась особой сплочённостью, поэтому половина одногрупников (в основном девушки) настояли на клубе, а вторая половина, белее экономная и менее требовательная (а точнее, мужская) решила ограничиться пикником.
Если честно, для меня этот выбор был почти однозначен: я не горел желанием тратить деньги, которых, собственно, и не было, на неоправданно пафосное заведение местного разлива, да и компания туда отправлялась не самая приятная — чего стоила одна только Вика Дёмина, помешанная на шмотках и телефонах. Пикник меня тоже не прельщал: туда отправлялась команда наших самых активных бухариков, которые затарились ящиком водки и двумя ящиками пива ещё до вручения. Пашка поначалу вроде бы поддерживал идею с пикником, но сегодня утром резко переметнулся на сторону "врагов", да и вообще куда-то пропал. И правильно. Я бы на его месте тоже бы не рискнул присутствовать на Великом Вселении Эрастика.
В общем, я решил сбежать на пикник, узнав, что на природу едут Виталик Абрамов, мой коллега по красному диплому, и Юрик Глыбин — капитан универской команды КВН, по крайней мере, хоть будет с кем поговорить по-человечески. Мамин визг и попытку навязать мне Эрастика я проигнорировал. Честно говоря, меня глодало неловкое чувство, что разобиженная моей невежливостью мама пойдёт жаловаться вахтёрше, а заодно и узнает у них мою "новую" фамилию, но я махнул на это рукой. Я обругал себя за дурацкую гордость, с которой я ушёл из "Домостроя". Надо срочно искать нормальную работу и уходить снимать квартиру. Правда, мама ведь и туда мне попытается навязать разбалованного братишку...
