«Получается, магическое зрение – и не зрение вовсе, – пришел к выводу Петя. – Не глазами я вижу, а непонятно чем чувствую. Но интересно!»
Настроение поднялось буквально до небес.
Глава 3
Академия – школа жизни
Губернский город Путивль оказался намного меньше, чем Петя ожидал. Или, наоборот, намного больше. Последние десять верст их пути деревни по бокам дороги шли одна за другой, господские усадьбы тоже встречались с завидной регулярностью. Разделявшие их полосы леса мало походили на дикую чащу, и их вполне можно было принять за неухоженные парки. Если бы не убранные поля, которых было даже больше, чем ле́са, эти места вполне могли бы считаться городской окраиной. Но, пожалуй, все-таки нет. Тем более что сам город начался вслед за ними очень резко и четко. Только что была дорога среди крестьянских изб и огородов – и вот она уже улица, по бокам которой сплошными рядами тянутся фасады домов, а на перекрестках полосатыми боками выделяются будки квартальных.
Дома невысокие – два-три этажа, стены преимущественно гладкие, лепнина встречается крайне редко. Но все оштукатурены и выкрашены в песочный цвет. Не шикарно, но достаточно стильно.
Почтовая станция оказалась недалеко от въезда, и в карете в очередной раз поменяли лошадей. Есть тут, оказывается, такая платная услуга. А то Петя не то чтобы беспокоился, не его проблема, но недоумевал, куда Плиев свою карету девать будет.
Юноша воспользовался любезным предложением помещика довезти его до Княжьего дома, тем более что и сам Плиев планировал остановиться в том же районе. Самый центр города, и, помимо присутственных зданий, там же располагается лучшая гостиница города «Палас-отель». Явно не по Петиным средствам. Поэтому он и не стал пытаться изображать из себя барина. Наоборот, снова превратился в типичного приказчика и отправился решать свои проблемы с местными чиновниками. Даже не проблемы, а задачи, которых у него было несколько – взаимосвязанных, но, к сожалению, решение одной из них никак не означало автоматического решения остальных.
Самым первым делом надо было официально зарегистрировать свое прибытие в Путивль в качестве выявленного одаренного. Не так уж и просто, если не знаешь, как к этому делу подступиться. Думаете, в министерство (а Княжий дом вполне можно считать министерством) так просто попасть? Значит, вам никогда не требовалось это делать. Туда пропускают только тех, кому назначено. Для остальных – только в часы приема и только в одну комнатку, где дежурный мелкий чиновник постарается поскорее от вас отделаться, в лучшем случае приняв от вас заявление и записав на прием к другому мелкому чиновнику через неделю, а то и две. Нет, понятно, что «больших» людей такой порядок не касается. Так они в министерства и не приходят, а решают свои вопросы во время совместных ужинов или иных мероприятий. Нужную грамоту им потом курьер принесет.
У Пети времени на недельное ожидание не было. Впрочем, записаться на прием он тоже не мог, так как день был неприемным, и никто в заветной комнатке не дежурил. Зато на входе дежурил дюжий будочник, который внутрь никого постороннего не пропускал.
Наверное, можно было попробовать действовать нахрапом, выпячивая грудь со знаком академии, но не факт, что это сработало бы. Своим ходом сюда кадеты, скорее всего, не добираются, так что будочник вполне может и не помнить инструкций, что ему делать в случае их появления. Скажет ждать приемных часов и будет в своем праве. Вот именно поэтому Петя и стал снова скромным приказчиком.
– Окажите любезность, почтенный, – несмотря на вежливость слов, произнесены они были с развязной интонацией, – я кадет академии магии, отобран два дня назад, – небрежно коснулся двумя пальцами знака на груди, после чего скромно улыбнулся, – а был приказчиком в мануфактурной лавке в Песте, откуда и прибыл своим ходом. Надо бы в вашей конторе доложиться. И получить, что там кадету положено. Не подскажете, к кому обратиться?
Одновременно с этим Петя небрежно закрутил между пальцами серебряную монету в двадцать пять копеек. Четвертака было жалко, но, оценив общий вид будочника, решил, что лучше раскошелиться. В его родном Песте хватило бы и пятиалтынного, но в губернском городе негласные расценки наверняка выше. И на двугривенный этот нижний полицейский чин может и обидеться. Или сделает вид, что обиделся. Тогда придется платить больше. А четверть рубля – все-таки сумма, особенно для столь скромно одетого юноши. Должен служивый это понимать. В том, что возьмет и пропустит, Петя не сомневался. Зря он, что ли, приказчиком назвался? И не просто назвался, а облик соответствующий принял. Ведь подношение не только дать надо, главное, чтобы его приняли. У дворянина или интеллигента этот служивый деньги, скорее всего, не взял бы. Побоялся. И со страха не только прогнал бы, но и крик поднял о попытке дачи ему взятки при исполнении. Зато на торговых людей у полицейских и прочих чиновников один рефлекс – хватательный. Веками сформированная традиция и негласные тарифы. То есть одни – дают, другие – берут, но и те и другие – не борзеют. Вот Петя на глаз и определил цену прохода в двадцать пять копеек.
Не ошибся. Четвертак в ладони будочника как-то сам собой растворился, а тот благожелательно хмыкнул:
– Ну дела! Из приказчиков в маги… Так тебе, ваше благородие, – обращение было произнесено с непонятной интонацией: в ней и ирония, и покровительственные нотки проскакивали, но и уважение тоже присутствовало, – в шестой кабинет для начала обратиться надо. К его благородию Клюквину Аркадию Ивановичу.
Петя выразил восхищение осведомленностью будочника и пошел, куда послали. В том, что охранник на входе прекрасно знает всех работающих в Княжьем доме чиновников, он не сомневался. В таком месте абы кого не поставят. Ему по должности всех знать положено. А что вид простецкий, так Петя и сам роль отыгрывает. Хорошо знакомый ему образ, но все-таки образ.
За подсказку, в какой кабинет идти, Петя был благодарен. Даже четвертак не так жалко стало. Ибо в казенном доме на дверях никаких табличек не оказалось, и понять, кто где сидит и чем занимается, постороннему человеку было бы невозможно. Людей в коридоре также не наблюдалось, все работают на своих местах. Как-то так во все времена получалось, что чиновники от простого народа отгородиться старались. Согласитесь, положение, когда ты кого-то сам вызвал, куда приятнее, чем когда к тебе в кабинет кто-то незнакомый ломится, да еще с претензиями.
Шестая дверь от пятой и седьмой внешне ничем не отличалась. Вот двенадцатая была сделана из более дорогого материала, там какой-то начальник сидит. И даже надпись есть: «Надворный советник Пупкин А. С.». То есть уже «высокоблагородие». А вот чем занимается, посетитель сам знать должен. Хорошо, что Пете пока в шестой, и имя-отчество ему будочник подсказал.
Решительно, но негромко постучав в дверь, Петя сразу же ее приоткрыл, проскользнул внутрь и прикрыл за собой. И немного растерялся, так как столов в комнате оказалось несколько, и сейчас на него поднялись сразу три пары одинаково строгих глаз. Почти одинаково. Один взгляд скользнул по знаку, и в нем легкая насмешка отразилась.
