Мыла лоб Татьяне Лиза. Потому, что ей самой неприятно, или так принято? После чего девушка некоторое время смотрела на себя в зеркало и снова плакала. Затем села на диван, откинула волосы назад и произнесла с непередаваемым выражением:
– Вот. Смотрите!
Теперь Петя просто обязан справиться, наживать себе на ровном месте врага ему совершенно не нужно.
Начал с того, что потратил (разрядил) одну лечилку. Возможно, зря. Но если прыщики не только красные пупырышки дают, но и воспаление, лучше подстраховаться. Кстати, похоже, Иванов на Таню «малое исцеление» тоже накладывал. Возможно, не раз. Зря его ругали. Лоб у девушки, конечно, далеко не гладкий, но свежих прыщиков не так уж много. Тем лучше.
Выжидая, пока подействует заклинание, Петя включил «режим убалтывания» и как бы невзначай сыпал барышне комплименты. О том, какие у нее замечательные пропорции лица, прямо как у египетской богини Исиды. Почему Исиды? Как-то в лавке в забытой хозяином газете успел прочитать заметку о фресках в пирамидах. Иллюстрации были жуткими (какие еще в газетах могут быть?), но имя богини запомнил. Вот и блеснул эрудицией. Репортер тоже эрудицию демонстрировал и писал о том, что якобы в Древнем Египте эталоном красоты считалась девушка, окружность головы которой была ровно во сколько-то раз больше длины ее пальца. Полный бред, конечно. Девушка или красива, или нет, и чтобы понять это, длину пальцев ей мерить не надо. Но то, что Исида – эталон красоты, протестов не вызывало. Богиня все-таки. Или нет? Попы по этому поводу очень ругаются. Впрочем, не его это ума дело. А комплимент понравился, Софья Федоровна на кадета даже с каким-то интересом посмотрела.
Под воздействием «малого исцеления» прыщи немного подсохли, и Петя полностью переключился на магическое зрение, стараясь разглядеть мельчайшие отклонения в энергоканалах, пронизывающих кожу лба. Если бы не его способность видеть тончайшие капилляры, он бы вообще ничего не заметил. А так, да, есть какие-то искривления и, похоже, совершенно не нужные узелки на нитях.
Подключиться к чужой энергосистеме удалось легко. Все-таки в академии успел немного потренироваться. А вот дальше… Искривленные нити выпрямлялись, а узелки развязывались сравнительно легко. Это если по энергозатратам мерить. А вот концентрация требовалась запредельная. Все-таки разглядеть что-то в микроскоп и преобразовать увиденное чутким манипулятором – совершенно разные задачи. А сейчас Петя и был именно таким микроскопом, совмещенным с манипулятором. Пришлось полностью от всего отрешиться, полностью сосредоточившись на ювелирной работе.
Где-то на половину лба его хватило, потом был вынужден запросить перерыв. Поддерживать концентрацию на прежнем уровне он уже просто не мог. О чем честно объявил вслух и устало распрямился. Все это время он стоял неподвижно, нависая над Татьяной. Интересно, сколько?
Оказалось, больше трех часов. Обитатели вагона сначала с интересом смотрели за процессом, но так как ничего, кроме «застывшей картины» не видели, стали заниматься своими делами. Разве что время от времени подходили посмотреть на изменения.
Татьяне, наверное, пришлось хуже всех. Она так и сидела все это время на диване. Но хотя бы в удобной позе. Петя вообще стоял. Впрочем, его состояние никого особо не интересовало. Девушка потребовала зеркало и долго придирчиво изучала лоб. Зрелище действительно было довольно забавное. Наполовину он теперь сиял гладкой кожей, а вот вторая так и осталась без изменения.
– А остальное?! – В возгласе девушки была совершенно сумасшедшая смесь эмоций, от восхищения до возмущения.
– Возможно, позже… – с трудом выговорил Петя, который, не дожидаясь разрешения, сам уселся на какой-то стул, – но лучше завтра. Очень трудно сохранять столько времени концентрацию. Я все-таки еще не полноценный целитель, а только кадет, окончивший первый курс.
Прокурорша тоже придирчиво изучила лоб дочери. Наконец, вынесла вердикт:
– Неплохо, но доделать надо. Ваши возможности одновременно порадовали и огорчили. Как же вы раны залечивать будете? Они куда большего размера бывают.
– Во-первых, до серьезных ран меня пока, наверное, не допустят, – скромно потупился Петя. – А во-вторых, то, что я делал, относится к волевой магии. Это как будто тончайшую сеть чинишь или перепутанную пряжу разбираешь. Энергия-то у меня как раз осталась, а вот внимание на том же уровне поддерживать тяжело стало. Чтобы рану обработать, требуется края соединить и срастить основные энергетические каналы. Сосуды и мышцы уже сами за ними потянутся. Вот для этого много энергии жизни требуется. А шрам убрать – это с мельчайшими капиллярами энергосистемы работать надо. Их, кстати, не каждый маг видит. У меня вот магическое зрение хорошее, но сил пока мало. Но я тренируюсь.
С последней фразой Петя обезоруживающе улыбнулся. Кажется, образ пай-мальчика, вежливого и старательного студента, удался ему на отлично. Прокурорша, по крайней мере, была довольна. Ее дочка – не очень, но была готова ждать до завтра. Даже лба своего меньше стесняться стала, хотя к зеркалу подходила каждые десять минут. Проверить.
За оставшееся до остановки время Петю даже напоили чаем с бисквитами, и Софья Федоровна довольно подробно его расспросила про прежнюю жизнь и учебу в академии. Надо сказать, гораздо более деликатно, чем Аннин папаша.
Петя постарался припомнить некоторые забавные случаи из жизни приказчиков, но больше на академию напирал. В лицах про давилку рассказал. Вроде с шуточками, но жути постарался напустить. Дети, особенно Сережа, прониклись. А Софья Федоровна даже небольшую лекцию прочла о мудрости государя и идеальном устройстве в великом княжестве образования. Пришлось ее горячо поддержать.
Ну и мелко напакостил Шувалову. Как Петя и предполагал, некоторые байки майора Сорокина тот уже успел пересказать Сула-Петровским под видом собственных подвигов. Так что невзначай упомянутые их автор – Сорокин – и главный герой – Паша Иванов – заставили прокуроршу удивленно приподнять брови. А Сережа так и вовсе захотел было на эту тему поговорить, но был остановлен матерью. Петя сделал вид, что не заметил.
До карточных фокусов дело не дошло, хватило разговоров. Небольшая паника возникла, когда уже приближались к следующей станции. Татьяна даже из вагона думала не выходить.
Кстати, вопрос с туалетом во время перегонов решался с помощью ночных горшков. У Пети тоже такой был, только он им не пользовался, а Сула-Петровские иногда деликатно выходили в соседнюю комнату.
В общем, чтобы успокоить девушку, Петя наложил ей на лоб повязку, которую уже Лиза прикрыла лентой и шляпкой. Немного странный вид получился, но как разовое решение – сойдет.
Как только поезд остановился, Петя сразу распрощался и вышел, а Софья Федоровна осталась ждать мужа, чтобы на обед идти всей семьей.
До утра следующего дня Петю оставили в покое, только раскланялся с Сула-Петровскими во время встречи на вечерней остановке. В ресторан не пошел, поужинал пирогами. Новых амулетов сделать не смог, но потраченный заряд лечилки восстановил.
