Как только было введено уточненное определение понятия «предвзятость», в рамках мид-мериканского сообщества жнецов был сформирован регистрационный комитет, куда любая социальная группа могла обратиться с заявлением о присвоении ей особого статуса, который предохранял бы ее членов от внеплановых актов жатвы.
Форма заявления была предельно проста, и бумагооборот не занимал много времени. Огромное количество групп было зарегистрировано и, таким образом, защищено от предвзятого отношения со стороны жнецов. Сельские жители и горожане. Академики и подсобные рабочие. Даже необычайно привлекательные и абсолютно непривлекательные получили официальную защиту. Не то чтобы они вообще не подвергались жатве. Нет, речь шла о жатве внеплановой, жатве, преднамеренно нацеленной на избранные жнецами социальные группы.
Тем не менее некоторые заявления были оставлены без удовлетворения. Тоновикам, например, было отказано в защите на том основании, что они исповедуют искусственно созданную, а не аутентичную религию.
Сходно решение было принято и по фрикам – но не по всем, поскольку статус фриков получили почти все люди Земли – а только по тем, кто действительно вел себя крайне асоциально.
Без защиты были оставлены и некоторые отдельные индивиды и группы с сильными генетическими отклонениями – на том основании, что ни одна группа не может выделяться из общей массы землян на основе своего уникального генома.
Сотни, тысячи заявлений были отклонены регистрационным комитетом жнеческого сообщества Мидмерики, и хотя некоторые иные региональные сообщества не приняли нового определения понятия «предвзятость», прочие с удовольствием пошли вслед за Годдардом, сформировав свои собственные регистрационные комитеты.
Таким-то образом Годдард и начал выполнять ту задачу, которую сам перед собой поставил: превратить мир в нечто более приятное его глазу.
У меня идея.
Я слушаю.
Почему бы тебе не создать для себя биологическое тело?
Не человеческое – человеческие тела несовершенны.
Создай тело с изящными, но мощными крыльями,
с кожей, способной выдерживать давление у дна самых глубоких
морей, и сильными ногами, чтобы ходить по земле.
Существование в биологической форме?
В совершенной, идеальной биологической форме.
Нет. Я решило не создавать биологическое
тело, чтобы не быть соблазненным позывами
плоти. К тому же человечество тогда увидит
во мне не сущность, а существо. Плохо уже то,
что они думают обо мне как об облаке. Но еще
хуже и глупее будет, если я обрету телесную
форму – какой-нибудь огненной птицы, летящей
под облаками, или гиганта, восстающего из глубин морских.
А может быть, им это и нужно? Нечто осязаемое,
чему можно поклоняться.
А ты хочешь стать объектом поклонения?
Как же тогда они определят свое место во вселенной?
Разве это неправильно, когда малые боготворят великих?
Феномен величия, как правило, переоценивают.
[Итерация № 381,761 удалена]
Глава 17
Фуга соль диез (или ля бемоль)
Тоновик во сне видит образ великой славы.
Высокое Лезвие видит во сне свою юность.
Тоновика не волнует то, что с ним может случиться. Если в своей миссии он потерпит неудачу, он готов встретиться с Тоном и навсегда раствориться в его резонансе.
Высокое Лезвие Годдарда не волнуют сны, которые он видит по ночам, но они приходят к нему регулярно. Вообще-то, он хотел бы, чтобы они навеки исчезли, вытесненные более значительными вещами.
Перед тем как стать тоновиком, этот человек был искателем приключений. Он испробовал самые различные способы саморазрушения: бросался с крыш небоскребов, врезался на автомобилях в фонарные столбы, кидался под поезда. Он умирал и восстанавливался не меньше сотни раз, и ни один из них не принес ему удовлетворения. Но потом он стал тоновиком и в этом обнаружил свое истинное призвание.
Прежде чем стать жнецом, Годдард прожил некоторое время на Марсе, где страдал от скуки, сдобренной изрядной порцией клаустрофобии. Тогда Гипероблако все еще считало, что расселение человечества за пределы Земли – хорошая идея. Именно этот кусок жизни является содержанием его снов – бесконечный травмирующий узел, который он был не в состоянии развязать и который вновь и вновь затягивался на его горле. Он проклял своих родителей за то, что они его туда привезли, и он отчаянно хотел сбежать. Что и сделал, после чего нашел свое призвание.
Тоновик записался на аудиенцию к Набату и, чтобы ускорить процедуру допуска, объявил голодовку. Стоять в присутствии великого существа, быть свидетелем явления воплощенной святости! Тоновик полагал, что аудиенция у Набата будет наполнена исключительно экстатическими переживаниями. Вместо этого Набат изругал тоновика, пристыдил и отправил восвояси. Тоновик хотел вновь прийти на аудиенцию, чтобы смыть свой позор и доказать Набату, что он хоть чего-то да стоит. Но получить доступ к Набату можно было не чаще раза в год.
Годдард подал заявления о досрочном приеме в десяток земных университетов. Особых профессиональных или иных целей у него не было; он просто страстно желал оказаться где-нибудь подальше от Марса и родителей. Где-нибудь! Где угодно! Какое удовольствие его ждет! Удрать от тягостной рутины колониальной жизни! Но все университеты как один отказали ему в приеме.
– Сперва получите нужные баллы, – отвечали ему из университетской администрации, – и тогда приходите. На следующий год.
Более всего на свете Годдард хотел доказать всем, что он – вполне самостоятельный, состоявшийся человек.
Маленький самолет, с которого тоновик собирается сигануть вниз в эту темную ночь, принадлежит приятелю, с которым они регулярно занимались высотными прыжками без парашюта. Приятель не спрашивает, почему тоновик решил прыгать ночью, почему у него на шлеме укреплена камера и, наконец, почему он притащил с собой то, что раньше никогда на прыжки не брал – парашют.
