Карсон Ласк – так зовут этого человека.
Он был на Марсе, когда произошла катастрофа, и он был одним из немногих, кто спасся. Ласк оказался в нужном месте в нужное время – ему удалось сесть на борт единственного корабля, который не превратился в пепел после взрыва реактора.
По поводу возвращения выживших на Земле был устроен большой праздник, но затем Карсон Ласк исчез из поля зрения.
Или не исчез?
Но пока вернемся во времени за три месяца до того, как взрыв уничтожил колонию. Посмотрите на транспортные отчеты и имена прибывающих и убывающих с Марса. Я уверена, вам встретятся знакомые имена. Например, имя Ксенократа. Тогда он был молодым жнецом и единственным из них, кто посетил марсианскую колонию. Это было странно, потому что предполагалось, что жнецы продолжат свою работу и на Красной планете. Но зачем здесь нужны жнецы, если у нас есть целая планета для того, чтобы население росло и развивалось? По предварительным подсчетам, нужда в жнецах на Марсе могла бы возникнуть не меньше чем через сто тысяч лет.
Но Ксенократ, как он говорил, не собирался никого подвергать жатве. Он просто удовлетворял свое любопытство. Ему хотелось посмотреть, как люди будут жить на Марсе, и он сдержал свое слово. Он просто путешествовал по планете и беседовал с колонистами. И все было мило и благопристойно.
Но я должна вам кое-что показать.
Это – видео прибытия Ксенократа.
Его непросто узнать, верно? Он был строен, и мантия его не была так отягощена золотом, как в те времена, когда он стал Высоким Лезвием. Вот его встречает губернатор колонии, сопровождаемый официальными лицами. А здесь – видите? Молодой человек на заднем плане! Видите? Это – Карсон Ласк. Пока Ксенократ находился на Марсе, Карсон Ласк работал его личным камердинером. Здесь его видно не так хорошо, но чуть позже картинка станет лучше.
Помните? До катастрофы остается всего несколько месяцев. За это время колонисты забыли о визите Ксенократа. Но этого времени было достаточно, чтобы тайные бригады подготовили все для акта саботажа, который выглядел бы как очередной несчастный случай.
Что касается Карсона Ласка, то вы ничего не найдете о нем в свидетельствах, относящихся ко времени, когда он вернулся на Землю, потому что меньше чем через год он поменял имя. А вот и он, поворачивается к камере. Видите? Знакомо вам это лицо? Нет? Добавьте несколько лет, сделайте волосы покороче, прикиньте самодовольную, самоуверенную усмешку. Узнали?
Этот молодой дворецкий – не кто иной, как Его Сверхпревосходительство Суперлезвие Северной Мерики Роберт Годдард.
Глава 38
Великое воссоединение воскресших
Набат и его свита нашли убежище в тех же пещерах, что и бывшие Шипящие. Теперь бывшие радикалы искренне раскаивались в содеянном, в присутствии Набата сразу же падали ниц и клялись, что недостойны даже лежать в пыли у его ног. В иной ситуации Грейсон не допустил бы столь гиперболизированных форм поклонения, но, приняв во внимание то, что совершили эти тоновики, убившие стольких людей, он решил, что ползание в пыли – это еще мягкое для них наказание. Естественно, Гипероблако напомнило Грейсону, что наказание тоновиков лежит за пределами его, Гипероблака, компетенции.
– Исправление состоит в том, что человек поднимается над своими дурными прошлыми решениями и плохими поступками. Если раскаяние является искренним и человек действительно желал бы загладить свою вину, в страдании пользы нет.
И все-таки Грейсон не возражал против того, чтобы бывшие Шипящие лежали физиономиями вниз, уткнувшись в гуано, слоями лежавшее на полу.
Раскаявшиеся тоновики украсили грот Набата с помощью драпировок и подушек и постоянно просили его, чтобы он дал им возможность послужить себе.
– Для ожидания это место ничуть не хуже всех прочих, – сказало Гипероблако.
– Не хуже? – переспросил Грейсон. – Тебе хорошо, ты не чувствуешь запахов, но, как мне кажется, воняет здесь ужасно.
– Мои сенсоры гораздо совершеннее человеческого обоняния, – напомнило Грейсону Гипероблако, – и, как я полагаю, человек вполне может выдержать запах аммиака, который выделяют местные отложения.
– Ты предложило нам подождать, – сказал Грейсон. – И чего мы ждем?
– Гостя, – ответило Гипероблако.
– Ты можешь, по крайней мере, сказать, кто это?
– Не могу.
Так Грейсон понял, что в гости к нему направляется жнец. Но если учесть растущую среди жнецов враждебность по отношению к тоновикам, становится непонятно, почему Гипероблако благосклонно смотрит на этот визит. Может быть, жнецы Мидафрики обнаружили укрытие Шипящих и хотят отомстить? Но, если это так, почему бы Гипероблаку не предложить ему «отправиться в путешествие» – так, как это было в аббатстве, когда по его душу пришел Жнец Моррисон? Как ни крутил, как ни вертел Грейсон в голове возможные варианты ответа на мучащие его вопросы, ни к чему он не пришел.
– Отдыхай спокойно, – в темноте негромко сказало ему на ухо Гипероблако. – Я с тобой, и ничего дурного не случится.
У Жнеца Анастасии были сомнения по поводу этого так называемого святого человека. Во-первых, ей нужны были свидетельства того, что с ним говорит Гипероблако. Не косвенные, а прямые, из первых рук. Это было в ее привычках с детства – чтобы поверить во что-то, она должна была либо увидеть это, либо потрогать собственными руками. Этот «Набат», вероятнее всего, был просто интриган с приличной харизмой. Искусный мошенник, паразитировавший на доверчивости людей, он говорил им то, что они хотели услышать, и был тем, кого они хотели в нем видеть. И все это – ради решения каких-то своих проблем.
Анастасия хотела в это верить. Потому что альтернативный вариант – то, что Гипероблако в качестве единственного звена связи с человечеством выбрало тоновика, – ее не устраивал совсем. Нет, то, что Гипероблако решило не порывать с людьми окончательно – это разумно. Но почему их связь осуществляет тоновик? Так как Гипероблако по определению было неспособно на ошибку, причины у него быть должны. Но пока Анастасия не ведала об этих причинах, она предпочитала считать Набата обманщиком и самозванцем.
Конечной целью их путешествия был негостеприимный мид-африканский лес, густой непроходимый хаос деревьев, кустарников и разнообразных колючих растений, которые цепляли Анастасию за края ее новой мантии и кололи сквозь ткань, оставляя на коже зудящие следы. Так они продирались к пещере, где в уединении их ждал Набат. Когда они наконец добрались до пещер, путь им преградили стоящие на страже тоновики. Они были без оружия, но вид у них был угрожающий. Они окружили прибывших и схватили их за руки.
– Никаких активных действий! – предупредил Анастасию Поссуэло.
Ей было трудно подчиниться – она понимала, что за люди перед ней и что они совсем недавно наделали. Она внимательно рассматривала их лица. Не этот ли швырнул Жнеца Тенкаменина на землю? А этот – Жнеца Бабу на костер? Анастасия могла поклясться, что узнает этих людей. Хотя, может быть, в ней всего-навсего говорит воображение?
