— А с этим что делать?
Таня показала на заваленный волосами пол.
— Давай пока запихнем под кровать, а после завтрака засунем в мусорные мешки и придумаем, как избавиться от них.
Встав на четвереньки, они ползали по полу, засовывая волосы под кровать, что оказалось нелегко: они были очень мягкие и выскальзывали из рук.
— Надо же, сколько их! — воскликнула Таня.
— Да уж! Просто подсунем их подальше, а потом свесь покрывало с обеих сторон кровати, чтобы видно не было. Больше мы сейчас ничего сделать не успеем. Ну все, пошли.
Они помчались вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и ворвались в кухню как раз в тот момент, когда разозленная Флоренс была готова выбросить их завтрак в мусорное ведро.
— Не надо! — закричал Фабиан.
Флоренс остановилась, а потом и вовсе замерла, увидев Таню.
— Я думала, ты нездорова…
— Да, так оно и было, — ответила Таня, не осмеливаясь взглянуть на бабушку. — Но сейчас мне лучше.
Она села за стол, Фабиан рядом. Флоренс поставила перед ними тарелки.
— Наверняка уже все остыло, — сказала она.
— Это самое быстрое выздоровление, какое мне когда-либо приходилось наблюдать, — сухо заметил Уорик.
Он яростно полировал сапоги, доводя их до блеска.
Таня не ответила, избегая его взгляда. Она чувствовала, что твердый и осуждающий взгляд этих ледяных голубых глаз прикован к ней. От этого по коже бегали мурашки. Она накинулась на завтрак, все еще вкусный и даже чуть теплый. Заметив, что Фабиан ерзает по другую сторону стола, она догадалась, что он пытается осторожно вытащить нож из рукава и спрятать.
— Все еще теплый, почти горячий! — радостно сказал он, попробовав завтрак.
— А мой нет… — начала Таня, но замолчала, увидев, как из-под тарелки Фабиана выскользнула фея камина.
Она подогревала его еду и, впервые за все время, задержалась на пару секунд, застенчиво глядя на него безобразными глазками и мигая еще более безобразными веками, прежде чем удрать и снова спрятаться. Фабиан отломил кусок хлеба и окунул его в яйцо, не замечая знаков внимания со стороны феи камина. Таня провожала ее взглядом, кипя от негодования. И это после того, как именно она дала этой неблагодарной маленькой негоднице блюдце молока!
— А моему завтраку ты, значит, позволила остыть? — забывшись, пробормотала она себе под нос. — Неблагодарная!
— Прошу прощения? — взорвалась Флоренс.
Таня подняла на нее испуганный взгляд, заметив, что Фабиан тоже смотрит на нее со странным выражением лица.
— Я… Я просто сказала… Я не против, что мой завтрак остыл, — пробормотала она, торопясь исправить ситуацию. — Я не привередливая.
— Хмм…
Флоренс поджала тонкие губы и начала загружать стиральную машину.
— Уорик, ты не мог бы сегодня проверить водосточный желоб? — спросила она. — Мне кажется, он вот-вот отвалится.
Уорик буркнул, что сделает.
Таня в который раз задалась вопросом, как два таких человека, как ее бабушка и Уорик, ухитрились так долго прожить под одной крышей, не поубивав друг друга.
— Этот дом разваливается на части, — проворчала Флоренс, захлопнув дверцу стиральной машины.
— Переехали бы в какой-нибудь поменьше, — сказал Фабиан, засовывая в рот кусок бекона.
Флоренс, похоже, стало не по себе.
— Этот дом много десятилетий принадлежал нашей семье.
Она налила себе чая и тоже села за стол.
— Думаю, вы могли бы найти себе симпатичный маленький коттедж, — продолжал Фабиан с ехидной ухмылкой. — Из имбирного пряника.
Флоренс бросила на него один из своих самых испепеляющих взглядов, а Таня чуть не подавилась яйцом и хлебом, которыми был набит рот.
— Не дерзи, — проворчал Уорик.
Складывалось впечатление, что Уорик уделяет внимание Фабиану лишь тогда, когда требуется выбранить его. Впервые у Тани мелькнула мысль, что Фабиан ведет себя вызывающе, просто чтобы привлечь внимание отца. Например, упорно называет отца по имени.
Из-под стола послышалось негромкое поскуливание. Таня приподняла скатерть и заглянула под нее. Оберон сидел перед бабушкой, положив голову ей на колени.
— Тебе здесь нравится, правда? — мурлыкала Флоренс, нежно поглаживая шелковистые уши пса.
Оберон удовлетворенно урчал. Флоренс улыбнулась и достала из пакета собачье печенье, которое купила специально для него. Оберон осторожно взял его и, улегшись под столом, принялся с довольным видом грызть. Глядя на все это, Таня почувствовала ревность. Почему-то Оберон обожал Флоренс.
— Ну все, — заявил Фабиан, с грохотом уронил вилку на тарелку и встал с набитым ртом.
— Ради бога, нет, Фабиан! — воскликнула Флоренс. — Ты похож на хомяка. Сядь и прожуй как следует.
— Уже, — заявил он и, выпучив глаза, с трудом проглотил то, что было у него во рту. — Видите?
Он направился к задней двери. У Тани еда подкатила к горлу, когда она поняла, что он собирается делать. Прямо на глазах у всех Фабиан начал перебирать висящие на кухонной двери пальто. С хмурым видом снял пальто отца с одного крючка и повесил на другой, при этом уронив несколько пальто — включая отцовское — на пол.
— Чем это ты занимаешься? — взорвалась Флоренс.
— Ищу свою куртку, — ответил Фабиан. — Серую. Мне казалось, она висит здесь.
— Она в шкафу под лестницей, где и всегда, — сказала Флоренс в недоумении. — Я видела ее вчера. Зачем тебе куртка в такую погоду? Правда, Фабиан, я понять не могу, что с тобой нынче утром?
— И я тоже.
Уорик встал, с сапогами в руках; на его лице застыло откровенно подозрительное выражение.
— Ничего.
Фабиан повесил все пальто на место и вернулся к столу. Таня заметила, что его лицо расслабилось. Надо полагать, он добился своего. Их взгляды встретились; точно так дети смотрят друг на друга, когда понимают, что напроказничали, но сумели выпутаться.
Флоренс и Уорик тоже обменялись взглядами; точно так смотрят друг на друга взрослые, когда понимают, что их каким-то образом обвели вокруг пальца, но не догадываются, как именно и зачем, и уверены, что абсолютно ничего с этим поделать не могут.
Летняя гроза освежила воздух, день был яркий и теплый, хотя все еще пахло дождем, хлеставшим всю ночь. Вскоре после завтрака Таня и Фабиан набили волосами шесть мешков для мусора и снова спрятали их под кроватью. Таня думала, как избавиться от них, чтобы этого никто не заметил. Она хотела сжечь волосы в камине, а Фабиан советовал сбросить в катакомбы, где их в жизни не найдут. Оба решения были непростыми. Сжечь такое количество волос — это потребует времени и вообще рискованно. Если в разгар лета из трубы пойдет дым, это, без сомнения, вызовет подозрения Флоренс и Уорика. А пробраться в лес было достаточно трудно само по себе, не говоря уж о том, чтобы тащить шесть тяжелых мешков с волосами. В итоге Таня решила, что надежнее сжечь волосы — но только нужно сделать это под покровом ночи.
