— Черт побери, прекрати этот шум! — выбранил его Уорик.
Оберон, подвывая, спрятался за Таню.
— …этот шум… — повторила она, глядя на окно.
Шляпа-с-Пером в последний раз удовлетворенно ухмыльнулся, и все фэйри исчезли.
— Объясни, пожалуйста, что этот пес делает здесь? — холодно спросила Флоренс.
— …делает здесь… — эхом откликнулась Таня.
— Что ты вытворяешь?
— …ты вытворяешь…
— Такое у тебя представление о шутке? — спросил Уорик.
— …о шутке…
Таня зажала рот руками.
— Уорик! — взорвалась Флоренс. — Забери этого пса отсюда и запри его в кухне!
— …в кухне… — пробормотала Таня через прикрывающие рот руки.
Уорик поджал губы и вышел в сопровождении покорного Оберона. Флоренс осталась стоять, прямая, как палка, сверля Таню взглядом синевато-серых глаз.
— Больше никаких глупостей! Никаких шатаний неизвестно где по ночам! Если я еще раз обнаружу Оберона здесь, то отправлю его домой, не успеешь ты и глазом моргнуть. Ты меня поняла?
Таня закивала, но слов удержать не смогла.
— …меня поняла…
Она опустила взгляд, не в силах больше смотреть в глаза бабушке.
— Прекрати повторять все, что я говорю!
— …что я говорю…
— Такой наглости я от тебя не ожидала. Ты слишком много времени проводишь в компании Фабиана. Ничего удивительного!
— …ничего удивительного…
— В постель — немедленно! — Бабушка поджала губы. — И чтобы я от тебя больше ни звука не слышала.
Она резко развернулась и захлопнула за собой дверь.
— …не слышала… — прошептала Таня в пустую комнату.
Жаркая слеза ярости и огорчения заскользила по щеке.
Медленно она побрела в ванную, где на краю раковины в лужице холодной воды лежал браслет. Она взяла его, вздрогнув, когда капля воды побежала по руке к локтю, словно ледяная слеза. В темноте она провела пальцем по каждому брелоку по очереди. Некоторые она не могла распознать на ощупь, но, опасаясь вызвать гнев бабушки, не решалась включить свет. Среди тех, какие она узнала, были кинжал, кубок и ключ.
Тринадцать сокровищ.
Почему она не догадалась раньше?
Семейная реликвия, передаваемая из поколения в поколение Элизабет Элвесден, первой леди поместья. Женщиной, которая умерла в психиатрической больнице, оставив свой главный секрет в частях дневника, спрятанных по всему поместью; секрет, который ее родные так стремились сохранить в тайне, чтобы не запятнать свое доброе имя. На любой секрет всегда так легко навесить ярлык безумия.
Секрет, который Таня сейчас почти разгадала. Может, Элизабет Элвесден и казалась безумной, но она ею не была. Элизабет Элвесден была подменышем.
22
Утро среды выдалось свежее, ясное, лишь со слабым намеком на холод в воздухе. Как обычно, вопли Амоса разбудили Таню рано, но на этот раз они послужили благой цели. Прислушиваясь к ним, Таня не повторяла ни слова и рискнула предположить, что заклятие фэйри рассеялось. После ночных событий она не испытывала голода, но все же решила заставить себя съесть что-нибудь. Впервые Флоренс не только не приготовила завтрак, но даже не появилась. Теперь Таня стояла в дверях кухни, отрешенно жуя лепешку и наблюдая за Обероном, принюхивающимся к чему-то в саду.
В кухню вошел Уорик. Теперь, когда она была не одна, Таня осознала, что громко чавкает. Она прекратила жевать и проглотила то, что было во рту, с трудом сдержав кашель, когда объемистый кусок застрял в горле.
— Пока никто больше не проснулся, — угрюмо сказал Уорик, включил чайник и насыпал в кружку растворимый кофе.
— Я не очень хорошо спала.
Едва произнеся эти слова, Таня поняла, как глупо они прозвучали.
Уорик, как обычно, проворчал что-то и повернулся к ней спиной.
— Не думаю, что кто-нибудь из нас спал хорошо, — пробормотал он и налил кипяток в кружку.
Сильный запах дешевого кофе наполнил кухню. Не сказав больше ни слова, Уорик вышел.
Спустя, наверное, минуту появился Фабиан, уселся за стол и посмотрел на Таню.
— Что уставился? — спросила она, раздраженная его взглядом.
— Что уставился? — тут же повторил он.
Таня нахмурилась.
— Значит, ты знаешь.
Фабиан усмехнулся.
— Конечно. Уорик рассказал мне. И как только я проспал все это!
— Это не я, Фабиан, — устало сказала Таня. — Это они. Фэйри. Они пришли, чтобы наказать меня за… за то, что случилось с обитателем водостока.
Улыбка на лице Фабиана мгновенно угасла.
— Ты имеешь в виду… это они сделали? Заставили тебя повторять?
Таня кивнула.
— И это еще не все. Я узнала, почему обитатель водостока так жаждал заполучить браслет с брелоками. Не потому, что он блестящий, а потому, что брелоки символизируют тринадцать сокровищ.
— Те, что связаны с Благим и Неблагим Дворами? — спросил Фабиан.
— Да. Тот, кто заказал этот браслет, вложил в него что-то очень личное, очень значимое для него. Легенда о тринадцати сокровищах мало кому известна, а это означает, что самая первая владелица браслета наверняка была связана с фэйри.
— В каком смысле связана?
— В таком, что некоторые ее потомки в этой семье — в том числе и я — обладают вторым зрением.
— Подменыш. Значит, нужно выяснить, кто первоначально владел браслетом.
— Мне кажется, я уже знаю, кто первоначально владел им. На портрете в ее комнате изображен этот браслет. Это Элизабет Элвесден.
Таня встала, выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, закрыла дверь кухни и села напротив Фабиана.
— Я помогу тебе спасти Морвенну Блум, и мы сможем снять подозрение с Амоса, — сказала она тихо. — Но после этого я улажу свои дела с фэйри.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Фабиан. — Видеть же их ты все равно не перестанешь?
— Я знаю, что не перестану видеть их, это от меня не зависит. Но от меня зависит то, в каких я с ними отношениях. Все, что они когда-либо делали мне, было результатом моих собственных поступков — например, того, что я пыталась кому-то рассказать о них. Им нужно от меня одно — мое молчание. Так, может быть, если я выполню их желание, они оставят меня в покое. И может быть, я начну наконец жить нормальной жизнью.
— Слишком много «может быть», — заметил Фабиан.
— Знаю. Но другого выхода у меня нет.
Фабиан встал, открыл заднюю дверь и замер в дверном проеме, но его чуть не сбил с ног Оберон, пронесшийся мимо в страстном желании вырваться в сад.
