- Она жива, - я не собирался вдаваться в подробности, мне и так пришлось себя заставлять идти сюда и разговаривать с этими людьми. Я делал это ради нее, если она так долго тянула все это на себе, значит все это она делала только ради них. Значит я должен им сообщить, что с их дочерью все хорошо. Но они ее не увидят, хватит, у нее начнется другая жизнь. Она и так сполна настрадалась, она заслуживает спокойной жизни. Заслуживает делать то, чего хочет сама, а не оглядываться по сторонам и делать так, как нужно другим людям.
- Где моя дочь? - Климов сжал зубы и смотрел на меня волком, интересный мужик, а когда он дочь с Исаком хрен знает куда отправлял посреди ночи он ничего не хотел знать? Он просто ее отпустил?
- В безопасности, - я сдерживался, чтобы не высказать всего, что я думал на само деле. Я год приезжал в этот дом и смотрел на то, как он нихрена не делал для того, чтобы оградить своего ребенка от того, в чем был виноват сам. У меня никогда не будет уважения к этому человеку.
- Я хочу ее увидеть.
- Нет.
- Что это значит? - Климов повысил на меня голос и я, подавшись вперед одним лишь взглядом потушил его запал.
- Это значит то, что если Лика когда-то захочет вас увидеть, она обязательно это сделает. И я лично ее привезу в этот дом и буду улыбаться как последний идиот. Буду делать вид, что мне все это нравится. Но я хочу, чтобы ты знал... Я тебя призираю, я хочу плюнуть в твою рожу и никогда больше не видеть. Хочу забыть про то, что ты ее отец. Хочу забыть про то, как ты ее продал, отдал в руки человеку, который чуть не лишил ее жизни. Я очень сильно хочу все это забыть, но у меня блядь не получается.
Климов молчал. Он побледнел и его руки начинали труситься, я хотел сдержаться, но у меня не получилось. Я сорвался, и продолжал говорить ему все, что я думал.
- Я хочу, чтобы ты всегда знал, что я помню все, и, к сожалению, никогда не забуду. Я подарю ей другую жизнь, которую она никогда не видела, которую она пропустила. Потому что тряслась от страха и по ночам тихо рыдала в своей комнате. Пока ты так успешно занимался своим бизнесом. Так что единственное хорошее, что ты можешь для нее сделать, так это прийти завтра на похороны и рыдать так, чтобы все поверили, что в гробу лежит твоя дочь. Похорони завтра все то дерьмо, которое ты ей сделал. И возможно в будущем она все это забудет, сможет простить тебя и преступить через все это.
Я выходил из их дома в ужасном настроении, все чего я хотел так это просто добрать до зала и выплеснуть всю свою злость на ринге. Мне нужно было спустить пар. Потому что я мог наворотить дел, я мог сделать то, о чем потом бы пожалел.
Мне нужно подготовить документы, нужно все утрясти, нам нужно сбежать, скрыться, оставить прошлую жизнь и начать все с нового листа. Мы покинем страну, и скорее всего вернемся сюда еще очень нескоро. Но Лика еще даже не догадывается об этом, я сам все решил за нас двоих, и надеюсь, что она согласиться на все мои сумасшедшие планы.
61.
Семь дней... сто шестьдесят восемь часов.... ГРЕБАНАЯ НЕДЕЛЯ! Прошло уже столько времени и что? Что мне это дало?
Я сидела в этой избушке на курьих ножках целую, мать вашу, неделю! И просто потихоньку сходила с ума. Нина меня игнорировала. Вот после того странного разговор женщина просто решила сделать вид, что мы незнакомые люди. Просто живем вместе, кушаем вместе, а разговаривать... Такое... зачем вообще нужно со мной разговаривать?
Да кто я вообще такая, чтобы обращать на меня внимание? Я чувствовала себя пустым местом. Снова. Как всегда. Всегда, когда меня просто ставили в известность и полностью плевали на мои чувства. У меня ведь не могло быть ни чувств, ни желаний. Боже, как это было удобно. На сколько же я была удобной для всех еще до недавнего времени. Ни тебе шага влево, ни, тем более, вправо. Живая кукла, которой все помыкали как хотели. Перетягивали, как канат…
Вопросов много задаю, спрашиваю постоянно глупости. Глупая малолетка – я удостаивалась в лучшем случае только взгляда, после которого, даже у меня пропадало желание выяснять хоть какие-то обстоятельства происходящего. Похоже, женщина таким образом мне толсто намекала, что я несу всякую чушь и она в принципе не намерена со мной общаться. Ну да, куда уж ей….
Я настойчиво пыталась выпытать у нее в первые три дня, что означала ее фраза про похороны, но Нина просто пропускала мимо ушей все мои вопросы. Игнорировала. Относилась так, словно вокруг ее ног тявкала надоедливая собачка, которую главное накормить, чтобы она с голода не сдохла. А общение? Зачем оно приблудышей доходяге?
Я ходила за ней хвостиком, доставала, все время задавала один и тот же вопрос как попугай. Унижалась, видя, как она не обращала на меня внимания, в попытке получить хоть какие-либо ответы, но женщина оказалась стойким солдатиком и ни разу... ни одного разу она не сдалась и даже не повела бровью.
И мне реально надоело. В один момент терпение просто лопнуло. Все пропало. Запал. Волнение. Переживания. Я достигла нирваны безразличия.
Разве могло быть еще хоть немного хуже? Даже раньше не было так… Да, меня ни во что не ставили, но раньше «я» хотя бы существовала, а что сейчас? Даже зеркало было более приветливо чем Нина.
Меня уже начинало подташнивать от всей этой ситуации в целом. Кто она такая? Как я здесь оказалась? С чего я вообще взяла, что она хоть как-то относиться к Зверю? По-моему, я считала, что она на моей стороне?
Кроме меня на моей стороне не могло быть никого. Меня бросили все. Ради целей, амбиций, желаний… меня бросили на амбразуру, так почему я все еще искала у кого-то поддержки? Почему я так и не поняла, что в моей жизни есть только я и надеяться стоит только на себя?
Я находила сомнительные успокоения в том, что мне показалось, будто я чувствовала его прикосновения? То, что им пахло в комнате? И я сходила с ума. Мне хотелось к нему. Хотелось больше не чувствовать себя одинокой. Хотелось знать, что был кто-то, кто мог меня защитить, а в итоге пустота… тишина и… Нина. Как же я начала ее ненавидеть. У меня было сотрясение мозга, хорошо, что я еще Терминатора не встретила на досуге
62.
Я ходила из одного угла комнаты в другой и смотря в пол я размышляла о том, кто такая эта Нина. Мысленно примеряла на нее маски, начиная от самых лютых врагов, кончая диснеевскими злодеями.
Хорошо, да! Она мне помогла, выходила. Благодаря этой женщине я чувствовала себя сейчас вполне сносно. Но зачем ей это было нужно? Чьи интересы она преследовала?
Где, собственно говоря, был Марк? Какого хрена здесь вообще происходило? Я в этом доме пробыла уже минимум две недели и это только то, что я помню. Я не знаю, сколько времени я здесь провела без сознания. И, значит, у него не нашлось времени ко мне приехать? Как же это «мило». Попахивало просто «признанием в любви» с приставкой «нет». А знал ли он вообще, где я? И что значило то, что сказала Нина, то, что он на моих похоронах?
