В общем, казаки на Волге стали серьезной проблемой – захватывали купеческие корабли-бусы, без различия веры и нации грабили порой не только русские городки, но и свои же, казацкие, где обитали «зажиточные». Разгулялись на Волге они, в общем, не из одного стремления к грабежам. Турки к тому времени прочно перекрыли своими крепостями выход казакам в Азовское море, и казачья «голутва» потеряла серьезный источник доходов. Кроме того, из-за обилия беглых на Дону началось перенаселение, возник голод…
Однако это, как легко догадаться, не могло служить оправданием ни для Москвы, ни для донской «старшины», заинтересованной в хороших отношениях с царем. Разорять «воровские городки», устроенные разбойниками там и сям по берегам Волги, начали и московские стрельцы, и подчинявшиеся «старшине» казачьи отряды. Пленных обычно вешали без церемоний. Конечно, окончательно искоренить разбой на Волге такими мерами не удавалось…
Казаки тем временем, видя, что Турция для них закрыта, довольно быстро догадались обратить взор в другом направлении – на Каспийское море, то есть на Персию. Во-первых, персы – тоже басурмане, так что подворачивается случай лишний раз «порадеть за веру христианскую», во-вторых, что важнее, страна богатая и добра там найдется много. И наконец, в отличие от турок, персы никогда не были хорошими моряками, и на Каспии у них имелась лишь слабая пародия на настоящий военный флот, с которым казаки могли тягаться практически на равных…
Ну как тут удержишься? Донцы и до того перехватывали на Волге персидские торговые корабли, но в сложившихся условиях самое время было замахиваться на большее… В 1635 году на Каспийское море двинулся отряд из пятисот человек есаула Поленова. Для разминки, надо полагать, они остановили на Волге караван царских судов и экспроприировали все ценное, а потом вышли на Каспий, где захватили и полностью разграбили персидский город Фарабас. Ушли совершенно безнаказанными. Уже дома устроили на реке Яик нечто вроде базы.
Летом 1646 года казаки вновь вышли на Каспий, захватили несколько персидских торговых кораблей, потом двинулись к Баку, разграбили стоящие в порту суда купца Бакея, а самого захватили в плен и отпустили лишь за выкуп в 130 золотых. Весной донцы (на сей раз в компании с яицкими казаками) снова чувствительно пограбили персидские берега. Всякий раз это им сходило с рук из-за поминавшейся слабости персидского флота…
Весной 1654 года яицкие и донские казаки снова неслабо разграбили несколько приморских персидских городов. Тогда это называлось «ходить за зипунами». (Зипун – мужская одежда наподобие кафтана, те, кто победнее, его шили из дешевой ткани, кто побогаче – из дорогой, так что зипун сам по себе представлял неплохую добычу…)
Естественно, из Исфагана (тогда столицей Персии был именно Исфаган) посыпались «ноты протеста». Что характерно, к ним в Москве относились гораздо внимательнее и серьезнее, чем к турецким, и не отделывались теми отписками, что посылали туркам.
Военная сторона вопроса тут ни при чем. Никакой угрозы военного столкновения с Персией не имелось: у двух стран не было общей границы, а слабенький персидский флот, не имевший никакого боевого опыта, угрозы не представлял совершенно.
Здесь опять-таки бал правила экономика. С Турцией русские тогда почти не торговали, а вот товарооборот с Персией приобрел нешуточный размах. Тогдашняя Волга была самым оживленным торговым путем: по ней в обе стороны во множестве плавали корабли русских, армянских, персидских и даже индийских купцов (попадались и немецкие). Персы кроме торговли с Московией везли по Волге в Европу свои шелка и другие недешевые товары – и торговая пошлина за этот «транзит» приносила московской казне немалый доход.
Так что царские ответы персидскому шаху резко отличались по стилю от тех отписок, которые обычно шли в Константинополь. Царь Алексей Михайлович писал шаху, что отправил своих «ратных людей» «тех воровских людей побивать и разорить», «тех воров искоренить и нигде б их не было». И наставлял, чтобы сами персы «побивали бы их везде и смертью уморяли без пощады». В 1564 году шах обратился к царю с просьбой обеспечить безопасность одного из караванов армянских купцов, возивших шелк из Персии в Европу, – причем обещал очень хорошо за это заплатить.
К тому времени отряды стрельцов уже во многих местах действовали против разбойников – и на Волге, и на суше, осаждая «воровские городки». Правда, далеко не всегда эти рейды кончались удачно для правительственных войск. Порой в помощь привлекали «лояльных» донских казаков – именно они разгромили один такой «воровской городок» Рига на реке Иловле, неподалеку от Царицына, перевешав главарей.
В конце концов царь велел завести на Волге военный флот, причем речь шла уже не о челнах-стругах, а о кораблях европейского образца. Верфь устроили в селе Дединово Коломенского уезда, а за помощью обратились к голландцам, лучшим кораблестроителям того времени.
Голландцам хватило полугода. На воду был спущен трехмачтовик «Орел» – длиной 24,5 метра, шириной 5,5 метра, вооруженный 22 пушками. И одновременно – шестипушечная яхта. Оба корабля приплыли в Астрахань. Но произошло это только в августе 1669 года, а еще раньше на историческую сцену, не вытерев толком сапоги, решительно вышел крайне известный впоследствии персонаж по имени Степан Тимофеевич Разин…
Происхождения эта персона самого туманного, потому что какие бы то ни было сведения о его юности не сохранились (в сохранившемся до последнего листочка следственном деле Разина их тоже нет). Даже год рождения точно неизвестен – предполагается 1629-й или 1630 год. Некоторые историки считают, что он был не «новоселом» на Дону, а «старожилом», причем из «домовитых», то есть зажиточных. Что интересно, в 1651 и 1652 годах ездил на богомолье в Соловецкий монастырь. После христианское благочестие (если только оно у Разина когда-нибудь было) как-то выветрилось – он собрал более двух тысяч «воровских казаков» (к которым примкнуло немало беглых крестьян) и принялся гулять по матушке по Волге. «Домовитые» казаки во главе с атаманом Корнилом Яковлевым пытались его отговорить – но Разин их не послушал. И двинулся вверх по Дону, грабя не только проплывавших купцов, но и казачьи городки. Потом переправился на Волгу через так называемую Камышинскую переволоку и захватил богатый московский караван, который казаки ограбили дочиста – в том числе и судно, принадлежавшее патриарху Московскому и всея Руси Иосифу. Зверствовали немало – кого из пленников рубили на куски, кого просто вешали, кого пытали огнем, выясняя, где на судах спрятана казна. Находившемуся на патриаршем струге «старцу» (то есть монаху) сломали руку и крепко избили (что опять-таки мало вяжется с христианским благочестием былого паломника ко святым местам Разина).
Царских войск на Волге было мало, и Разин довольно легко разбил высланные против него стрелецкие отряды. Ограбив напоследок местных рыбаков, Разин взял штурмом занятый к тому времени Яицкий городок и разбил тамошний стрелецкий гарнизон (человек триста стрельцов все же прорвались в Астрахань). После этого атаман учинил в городке настоящий террор. Более тысячи человек, отказавшихся вступить в разинскую ватагу, были обезглавлены и сброшены в одну огромную яму.
