Собственно, на этом всем честолюбивым мечтам Разина пришел конец. Кроме Астрахани его казаки удерживали еще несколько городов поменьше, но на подмогу Барятинскому тоже с сильным войском подошел Юрий Долгорукий и за три месяца ликвидировал все очаги сопротивления в Поволжье – методами, которые сегодня ужаснули бы интеллигента-гуманиста, а в те времена при усмирении подобных бунтов были в большом ходу по всей Европе…
В общем, неподалеку от Разина явственно замаячил толстый полярный зверек. В январе 1671 года он вернулся на Дон и засел в городке Кагальник. Теперь у него оставалось не более трех тысяч человек. По каким-то своим соображениям он решил на сей раз захватить власть на самом Дону – и попытался взять «столицу» войска Донского, городок Черкасск. «Домовитые», имевшие неслабое превосходство в силах, штурм отбили, и Разину пришлось убраться восвояси. Теперь он окончательно достал и «благонамеренную» часть донцов, которым никак не улыбалось ссориться с Москвой, особенно теперь, когда поблизости добивало остатки мятежников немаленькое царское войско. В апреле «домовитые» во главе с войсковым атаманом Яковлевым сами осадили Кагальник и сожгли его дочиста. Разина с братом Фролом взяли живыми, заковали и отвезли под сильным конвоем в Москву. Где Разина, как легко догадаться, отнюдь не собирались кормить пряниками – с чего бы вдруг, за все его художества? 6 июня 1671 года его четвертовали в Москве. Астрахань, правда, продержалась до ноября, но потом взяли и ее, захватили живьем Василия Уса и пряниками тоже кормить не стали…
На том и кончилось. Но кое-какие непроясненные моменты существуют до сих пор. Непонятно, почему Разин (никогда не отличавшийся православным благочестием) дважды ездил паломником на край света, в Соловецкий монастырь. Гораздо ближе имелось немало других православных монастырей, пользовавшихся особым уважением, – в том же Киеве хотя бы. Есть один интересный нюанс… Во время обеих поездок Разина на Соловки церковный раскол еще не полыхнул, но кое-какие огоньки уже разгорались. Когда раскол все-таки грянул и «староверы» оказались объектом лютых репрессий, они в большом количестве бежали не только в Польшу, где основали знаменитую общину на Ветке (территория нынешней Белоруссии), но и на Дон. А Соловецкий монастырь категорически отказался принимать реформы Никона, став этакой русской Ла-Рошелью. В 1676 году началась осада монастыря царскими войсками – и продолжалась восемь лет (Соловецкий монастырь был построен как мощная крепость, и взять его было ох как нелегко, да и взяли-то в конце концов не благодаря воинскому умению, а в результате предательства кого-то из осажденных, показавших потайной ход). Источники тех времен отмечают, что среди защитников монастыря было немало беглых с Дона разинцев. Так что тема «Разин и старообрядцы» еще ждет своего исследователя…
Между прочим, желание Разина взять Москву по тем временам не выглядит какой-то несбыточной утопией (учитывая количество «горючего материала» в виде обозленных «ползучим» закабалением крестьян и городских низов). Даже сто лет спустя Пугачев вполне серьезно строил подобные планы – а уж во времена Разина… Когда прошло всего пятьдесят с лишним лет, Москву опять-таки всерьез собрался брать с целой армией Иван Болотников (личность во многом загадочная и до конца не проясненная даже сегодня). Народу за ним шло немало, потому что Болотников провозгласил краткую, но крайне привлекательную для простого народа программу: перерезать всех бояр, дворян и просто богатеев, а их хозяйство и жен взять себе. Такие программы принимали с большим воодушевлением и не только в России, и не только в те времена…
Теоретически рассуждая, у Разина были (пусть и слабые) шансы взять Москву. Но вот потом… Потом непременно наступило бы новое Смутное время: с помощью «казачьего круга» ни с Москвой, ни с другими крупными городами не управиться, а главное, не создать крепкой центральной власти. Значит, снова совершенный хаос, все воюют со всеми, претендентов на престол объявляется столько, что не сосчитать, шведы с поляками и крымцами, как и в прошлую Смуту, вторгаются очень быстро… Одним словом, ничего хорошего, кроме плохого.
Хотя, если называть вещи своими именами, Разин был всего-навсего главарем разбойничьей шайки (правда, самой крупной в XVII веке после Смутного времени), в советские времена, как многие должны помнить, из него сделали идейного борца с царизмом, озабоченного исключительно тяжкой судьбой простого народа (того самого, который Разин преспокойно использовал в качестве «пушечного мяса»). Советские энциклопедии и школьные учебники именовали его не иначе как «выдающимся руководителем крестьянской войны против феодально-крепостнического гнета» – что истине мало соответствует. А о шалостях Разина на Волге и в Персии старались не упоминать, прекрасно понимая, что это бросает тень на светлый образ «народного печальника».
Так вот, самое интересное… Подобная точка зрения родилась не после революции, а значительно раньше, во второй половине XIX века, когда в России расплодилась и понемногу набрала силу либеральная интеллигенция. Как и у нынешней, у нее была какая-то патологическая страсть ко всевозможным блатарям, провозглашавшимся «борцами за свободу». В них зачислили и Разина. Кроме песни о «персидской» княжне появилась еще одна, якобы народная, а на деле тоже написанная неким интеллигентом, – «Есть на Волге утес».
Есть на Волге утес,
диким мохом оброс…
И далее подробно повествуется, что именно на этом утесе любил часами просиживать Разин, размышляя о счастье народном и той самой «борьбе с феодально-крепостническим гнетом». И если найдется человек, всей душой и сердцем болеющий борьбой за свободу, —
…то утес-великан
все, что думал Степан,
все тому смельчаку перескажет…
Как и «Из-за острова на стрежень», эта песня до революции имела большую популярность у вполне законопослушных граждан, к беднякам отнюдь не принадлежавшим и ничуть не горевшим желанием воевать за «счастье народное». Ничего удивительного. Как явствует из примера с Робин Гудом (и множества подобных ему европейских персонажей), блатная романтика давненько привлекала не одних лишь россиян (вспомним, с каким воодушевлением горланят балладу об убийстве епископа разбойником вполне себе добропорядочные британские обыватели).
А вот самый что ни на есть простой народ, за счастье которого Разин якобы боролся… Вот у него отношение к Разину отчего-то нисколечко не совпадало с тем, что бытовало среди либеральной интеллигенции. Чисто народный фольклор, сочиненный не городскими интеллигентами, а самым что ни на есть простонародьем, отчего-то очень по-разному относился к Пугачеву и Разину. Вот Пугачев как раз сплошь и рядом рисуется борцом за народное счастье, песни и сказы о нем проникнуты искренним расположением. А вот Разин частенько рисуется как злобный колдун (иногда – карлик наподобие гнома), наделенный сверхъестественными способностями, употребляющимися во зло. Иные предания не уступают по увлекательности романам Стивена Кинга: Разин колдует, призывает на подмогу бесов, летает по воздуху на лодке, обитает в заколдованных пещерах, зарывает заклятые клады, которые так просто случайному человеку не взять… Такое вот отношение.
