Кстати, Бестужева активнейшим образом поддерживал в стремлении втянуть Россию в войну вездесущий Петр Шувалов. Совершенно бесплатно, в отличие от канцлера. У него был свой интерес: как мы помним, этот субъект держал монополию на торговлю табаком. А во Францию из-за войны был затруднен ввоз как раз табака – английские каперы развернулись на всю катушку. Вот Шувалов и рассчитывал влезть на французский рынок со своим табаком (удалось ли ему это, я выяснять не стал, совершенно ненужные «штрихи к портрету»).
Бестужев дошел до полного и законченного беспредела. Когда через свою разведку (одну из лучших в Европе) Фридрих Великий узнал о планах Австрии и Саксонии, он не стал дожидаться, когда к нему вторгнутся, а нанес упреждающий удар первым. В лучших традициях еще не разработанной тогда «стратегии блицкрига». Удар получился столь молниеносным и жестоким, что прусские войска практически без боя заняли саксонскую столицу Дрезден, и саксонский курфюрст (по совместительству король польский) Август удирал в такой спешке, что, распихав по карманам самые крупные бриллианты из сокровищницы, бросил и огромный секретный архив, и супругу с детьми.
Ну, его семейство пруссаки не тронули (в те времена еще сохранялись кое-какие рыцарские традиции ведения войны), а вот на архив соответствующие прусские службы накинулись, как похмельный алкаш на пиво. Помимо кучи интересных документов, касавшихся планов захвата и раздела Пруссии, они, к стыду и позору Санкт-Петербурга, выгребли еще подлинник секретного письма канцлера Бестужева австрийскому канцлеру Брюлю, в котором Бестужев открытым текстом просил коллегу отравить русского посланника в Саксонии. Тот, мерзавец этакий, был категорически не согласен с бестужевской «системой» и при любом удобном случае выступал против. Хитрейший Брюль не стал ввязываться в прямую уголовщину – но все равно получилось как-то неловко. Однако Бестужев притворился, что никакого письма и не было, – стыд не дым, глаза не выест…
Премерзкий был субъект, ненавидимый всеми, даже родным братом, человеком честным. До того, чем он промышлял, не докатывались ни Меншиков, ни Бирон, ни фавориты Екатерины II. Дома казнокрадствовали так, словно завтра должен был наступить конец света, но интересами России все же не торговали.
Еще до окончания войны Бестужев попал в самое что ни на есть идиотское положение. Англичане в конце концов решили, что с Фридрихом выгоднее не воевать, а дружить – он соглашался в обмен на солидные субсидии беречь Ганновер как свое собственное королевство. Достигнув своих целей, англичане быстренько перестали субсидировать антипрусскую коалицию и недвусмысленно потребовали от Бестужева: если хочет и далее получать денежки, должен вывести и Россию из войны. Ну а с прочими участниками Фридрих разберется и сам, ему не привыкать…
Вообще-то Бестужев обладал одним-единственным, пусть и весьма сомнительным достоинством: коли уж он брал взятку, старательно ее отрабатывал, насколько удавалось.
Но на сей раз коса вновь нашла на камень. Виноват был сам Бестужев: он слишком долго и старательно убеждал Елизавету, что Фридрих – исчадие ада и войну нужно вести до полной победы. Елизавета взяла да и поверила. И мириться отказалась категорически. А Бестужев, понятно, не мог пожать плечами и сказать:
– Извини, матушка, ошибочка вышла. Король Фридрихус – золотой человек, с ним не воевать, а дружить нужно…
Потому что неминуемо получил бы резонный встречный вопрос:
– А раньше ты чем думал, когда кашу заваривал?
В конце концов он слетел со своего высокого поста, но не за взятки, а за чистую политику. Англичане вняли его объяснениям, что сломить упрямство Елизаветы невозможно. И решили пойти другим путем: дали еще денег не только канцлеру, но и молодой супруге наследника Екатерине, чтобы те организовали вполне серьезный заговор по захвату власти. У Елизаветы начались серьезные припадки с обмороками, и в этих обстоятельствах шансы на успех были велики.
Заговор этот, с одной стороны, вроде бы не имеет отношения к уголовщине, которой наша книга и посвящена, а с другой – очень даже имеет, поскольку речь идет опять-таки о взятках.
Заговор был, о чем свидетельствует переписка Екатерины с английским послом Уильямсом. Сначала она хранилась под грифом секретности, и читали ее лишь Александр II и Александр III. Однако после 1905 года и царского манифеста о свободе наступила известная оттепель. Именно тогда стало возможным открыто написать, что Петр III и Павел I умерли насильственной смертью, до этого было дозволено лишь поминать, что оба императора «внезапно скончались». Опубликовали в 1910 году и вышеупомянутую переписку – и сделал это не какой-то любитель сенсаций из бульварной газетки, а очень серьезный человек, С. М. Горяинов, управляющий Государственным архивом и архивом Министерства иностранных дел. Заговор был…
Екатерина и Бестужев вовлекли в него и фельдмаршала Апраксина, командующего русскими войсками в Пруссии. Именно его полкам предстояло сыграть главную роль: подавить возможное сопротивление. Императором предполагалось провозгласить совсем еще малолетнего цесаревича Павла, а правительницей при нем до совершеннолетия – Екатерину.
В августе 1757 года заговорщикам показалось, что долгожданный удобный момент настал: у Елизаветы случился очередной «удар», и доверенные врачи клялись, что на сей раз она не выживет…
К Апраксину срочно послали курьера. По его приказу русская армия, одержавшая нешуточные победы, внезапно стала отступать так, что это скорее походило на паническое бегство разбитой армии. Двигались форсированным маршем, бросая все, что могло помешать: пятнадцать тысяч больных и раненых, восемьдесят пушек, обозы с провизией, амуницией, боеприпасами. У прусских генералов глаза были квадратными от удивления, они не могли понять, почему так драпают несомненные победители.
И тут Елизавета вдруг вопреки прогнозам врачей выздоровела совершенно!
Планы заговорщиков автоматически рухнули, и в самом идиотском положении оказался Апраксин, которого хмурые господа из Тайной канцелярии встретили под Петербургом и повязали. О заговоре пока что никто и не подозревал – просто-напросто бегство Апраксина из Пруссии было столь вопиюще нелогичным, что прямо-таки требовало самого пристрастного расследования. Пытаясь хоть как-то объяснить его действия, многие подумали, что он получил от Фридриха солидную взятку – это объяснение все-таки было логичным. Понятно, объяснить подлинные причины своих действий Апраксин не мог, это было бы самоубийством. Никто и не думал, что придется что-то объяснять, а пришлось…
Содрогаясь от ужаса, Апраксин на ходу пытался измыслить хоть что-то убедительное: и порох кончился, и кони передохли от бескормицы, и пушек не хватало, и указания из Петербурга приходили самые дурацкие… Хмурые господа из Тайной канцелярии аргументированно и убедительно, с фактами в руках, доказывали фельдмаршалу, что он брешет абсолютно во всем.
А параллельно они кое-что накопали о заговоре, пусть и самые приблизительные сведения: начальник Тайной канцелярии Александр Шувалов к заговору не принадлежал и потому велел рыть землю на три аршина вглубь.
