– Сперва изводишь вопросами, потом принимаешься льстить! – немедленно отреагировал он. – Воистину, с чем только не приходится сталкиваться… Но все, хватит! Воздень правую руку прямо над головой и коснись средним пальцем ладони, не складывая всех остальных…
Ки попробовала, но удержать подобное положение пальцев оказалось очень непросто. Она попыталась выпрямить другие пальцы, и кисть сразу свело судорогой.
– Выпрямляй! – рявкнул Дреш. – Живо!..
А в следующий миг Ки показалось, будто ее руку, державшую его мягкие волосы, приморозило к ним насмерть. Холод истекал из черепа Дреша и поднимался по внутренней стороне ее руки. Кости Ки превратились в трубки, по которым медленно полз вверх ледяной студень. Пальцы онемели и отнялись, а за ними и вся рука. Локоть, потом плечо, потом… Незримые щупальца холода оплели ее плечи и двинулись дальше по воздетой правой руке. Все существо Ки колотилось от ужаса, решаясь вырваться и бежать прочь от этого отвратительного внутреннего прикосновения. Тело, однако, двигаться не желало. Ки оставалось лишь бессильно наблюдать за собственным ужасом. Ее тело стало послушным орудием Дреша; ее воля была здесь больше не властна. Холодные, противные слизни вползли в кости ее правой руки, наполнили пальцы, и пальцы выпрямились сами собой, заняв требуемое положение. Ки успела подумать, что, верно, перенапряженные сухожилия сейчас начнут отрываться от костей, – но нет, они как будто даже расслабились, словно вспомнив некие давние навыки, которыми, как казалось Ки, ее тело никогда не обладало.
Знак был составлен.
И тут же из черепа Дреша ринулась вверх раскаленная струя жгучей кислоты. Ки испытала миг запредельной муки, которую не смог бы выразить никакой вопль, никакой крик. Кипящая кислота пронеслась из левой руки в правую, выжигая в костях мозг. Ки задохнулась, рот сам собой раскрылся, но не вырвалось ни звука. Боль вырвалась из четырех воздетых вверх пальцев и четырьмя вспышками унеслась в небо. Вспышки были невидимы и беззвучны, но Ки поняла, что это и был зов. А значит, где-то в далеких мирах было создание, готовое на него ответить. Ки с неожиданной яркостью представила себе стервятника, который кружится над облюбованной добычей… садится…
– Теперь отдохни. – Ки узнала голос Дреша, но не взялась бы утверждать, как именно он к ней обратился – просто вслух или как-то еще. От перенесенной боли и душевного смущения в голове у нее помутилось. Она еще почувствовала, как ее тело наполнила сила, ей не принадлежавшая. Эта сила помогла ей совершить три коротких шажка, а потом оставила ее, и Ки рухнула на свои одеяла, как кукла-марионетка с обрезанными нитками. Некая весьма отдаленная часть ее сознания люто ненавидела Дреша и была полна решимости задушить его, как только… как только она чуть-чуть оправится. Все правильно, но у Ки уже не было сил прислушиваться. Она закрыла глаза и погрузилась в забытье более глубокое, чем сон.
5
Гриелия заглянула вовнутрь и помедлила на пороге, впиваясь черными глазами в ту, что сидела в пустой комнате. Всем своим существом она чувствовала напряжение женственного тела, укрытого изящными складками одеяний. Гриелия знала, что напряжение плоти объяснялось напряжением духа. Душу Рибеке, сидевшей в комнате, отягощали прегрешения и тайны. Более слабое существо неминуемо сломалось бы под их тяжестью, как тонкое деревце под снеговой шапкой. Но только не Рибеке, нет. Удел слабых созданий – не для нее. Гриелия бесшумно отступила назад, опустила очи долу и негромко, почтительно зашипела. Рибеке медленно подняла глаза, оторвав взгляд от бледно-голубой пирамидки, которую держала на коленях. Потом со вздохом отложила пирамидку на подушечку, лежавшую подле нее на полу.
– Что тебе, ученица? – спросила она.
Голос ее прозвучал вполне бодро, но Гриелия расслышала в нем и усталость, и плохо скрытое беспокойство.
– Прибыла Меди, Мастерица Ветров, и просит у тебя разрешения войти.
– Веди ее сюда немедленно, дитя, – сказала Рибеке. – Ее никогда не следует заставлять ждать.
Гриелия кивнула, поклонилась и исчезла из комнаты. Рибеке поднялась на ноги, нервно расправляя длинное одеяние. По замыслу, складки мягкой небесно-синей ткани должны были излучать ледяное достоинство. Одежду венчал высокий капюшон с прорезью для лица. Лицо Рибеке – лицо человеческой женщины – казалось непропорционально маленьким из-за того, что под капюшоном прятался лоб высотой в две ладони. Однако, если не считать изменившегося черепа, ее тело все еще сильно напоминало человеческое. Вернее, оно еще не до конца позабыло, каким родилось на свет.
– Входи, сделай милость. Мастерица Ветров… – Голос Гриелии звучал подчеркнуто безлично, она не поднимала глаз, словно бы робея перед столь значительным существом.
Меди вошла и с удивлением обежала глазами пустую, голую комнату. Ее кобальтово-синие одеяния мели ничем не прикрытый каменный пол. Гриелия, раболепно согнувшись, осталась стоять у дверей, но черные глаза, зорко устремленные в спину рослой Мастерице, подметили некоторую неуверенность ее походки.
– Добро пожаловать. Мастерица Меди. – Рибеке предпочла встретить ее официальным приветствием. – Благословен будь ветер, принесший тебя к нам…
– От века благословен ветер, несущий меня на встречу с тобой, – также ритуальной фразой ответила Меди.
Рибеке покосилась на ученицу:
– Ступай, Гриелия. Я хотела бы, чтобы вы с Лизет заменили наблюдательниц, стоящих на страже. Отправьте тех, что бдят там сейчас, отдыхать, а по дороге велите ждущим у прудов созерцания удвоить внимание, ибо существо, которого они ждут, весьма необычно.
– Слушаюсь, Мастерица Ветров, – отозвалась Гриелия. – Я все сделаю, как ты велишь.
Она скользнула прочь, и Рибеке не осталось ничего, как только обратить взгляд на свою посетительницу. Меди казалась высокой, не в последнюю очередь из-за стоячего капюшона. У нее было смуглое, с тонкими чертами лицо; кожу покрывали чешуйки с темными ободками по краю, отчего лицо выглядело рябым. Синий цвет ее одеяний был глубже, что говорило о более высоком ранге.
Руки Рибеке нервно затрепетали. Она поспешно воспользовалась тем, что церемониал встречи еще не был окончен, и двинулась навстречу Меди, чтобы приветствовать ее поцелуем и подобающими словами:
– Да слетаются на твой зов послушные ветры, да целуют тебя небеса с той же любовью, что и я сейчас.
Меди с протокольной вежливостью ответила на поцелуй. Рибеке отступила на шаг, решая, как быть дальше. Меди, казалось, не обращала на нее внимания, медленно поворачиваясь кругом и озирая аскетически обставленную комнату. Ее глаза обшарили голые черные стены, холодный каменный пол, потом снова вернулись к Рибеке и перехватили ее взгляд. Чешуйчатые губы сошлись в одну прямую линию.
– Ты выяснила, что Дреш отбыл из своей резиденции в Дайяле самое меньшее три дня назад, – безо всяких предисловий начала Меди. Она больше не изъяснялась обиняками и не играла в вежливость. – И, зная это, ты почему-то до последнего момента воздерживалась от каких-либо действий. Да и меня вызвала чуть ли не задним числом. Если бы тебе удалось собрать все части, на которые расчленил себя чародей, я сомневаюсь, что ты вообще ко мне обратилась бы. Ты превысила, и намного, ту меру ответственности, которую на тебя возложили, приставив за ним наблюдать. И притом действовала весьма неуклюже. Я думаю, ты заранее знаешь, что скажет Высший Совет. Они заявят, что давно уже ожидали от тебя чего-то подобного; что знали – ты никогда не принадлежала нам безраздельно, тебя все еще колеблют неподобающие чувства и страсти – наследие беспризорного детства. Да, не зря Заклинательницы Ветров столь редко принимают к себе девочек старше пятнадцати лет!.. Тебя мы все-таки взяли, но ты, похоже, не оправдала надежд, которые на тебя возлагали, и доверия, которое тебе оказывали. Вот, значит, какова твоя благодарность?.. Зачем, почему ты сделала это? Хочешь таким образом привлечь к себе внимание Высшего Совета?..
