– Все в порядке, все действует!
– Вижу, – отозвалась Ки. Приподнявшись, она села и попыталась собраться с мыслями. – Как там моя упряжка?..
Дреш слегка нахмурился, как если бы забота о ничтожных четвероногих каким-то образом не соответствовала торжественности момента. Все-таки он ответил:
– Они отдыхают и набираются сил не с меньшими удобствами, чем ты. Нет, нет, не бойся, они не пострадали. Я весьма сожалею, что пришлось заставить их скакать так долго и так быстро. Но, уверяю тебя, на их здоровье это никоим образом не отразится.
– Я так и подозревала, что за их необыкновенную резвость следовало благодарить в основном тебя, – сказала Ки. – Что же до их здоровья… – Тут она запоздало вспомнила о хороших манерах и убавила тон: – Большое спасибо за гостеприимство, оказанное моей упряжке и мне.
– Большое пожалуйста. Ну так как, я был прав?
– Насчет чего?..
– Насчет того, что я недурен собой и хорошо сложен. В собранном виде, я имею в виду.
Он говорил доверительным тоном. И заразительно улыбался, – теперь, когда его голова сидела на отведенном ей месте, улыбка определенно его красила. Ки неожиданно осознала, что он на самом деле был куда как хорош. Кожаная, расшитая золотыми узорами безрукавка выгодно подчеркивала гладкую оливково-смуглую кожу его рук. Дрешу не было нужды, как другим мужчинам, втискиваться в корсет или втягивать брюхо – живот у него и так был мускулистый и плоский. Сильные плечи, узкие бедра…
– Не хуже многих моих знакомых, – Ки постаралась выговорить это небрежно.
– Весьма польщен! – ответствовал он невозмутимо. Легким шагом пересек комнату и уселся рядом с Ки на подушки. Он облокотился на низенький стол, и его серые глаза вплотную придвинулись к ее зеленым. – Там, наверху, – сказал он, – есть уютная маленькая комнатка, а посередине ее стоит лохань горячей воды. Еще там весьма богатый выбор ароматических масел для притирания, а также два сундука нежнейших одежд всех мыслимых цветов, обшитых керугийскими кружевами. Вымойся, переоденься, а потом спустишься сюда, и пообедаем вместе.
Ки завороженно следила за тем, как, говоря, он откусывал мелкими ровными зубами от полоски сыра, взятого с блюдечка на столе. Горячая ванна!.. Какое искушение. Ки выспалась, но усталость еще не до конца покинула ее тело. Горячая вода поистине исцелила бы и утешила все ее синяки и перетруженные мышцы. Да уж, после всех трудов и неприятностей нескольких минувших дней (сколько времени на самом деле минуло? неужели всего лишь несколько дней?..) она более чем заслужила немного блаженства…
– Я бы с радостью, Дреш, но у меня назначена встреча, – запоздало спохватилась она. – Я должна кое с кем свидеться. В Обманной Гавани. Завтра или послезавтра…
– А пускай он подождет, – предложил Дреш. – Тем более что ты и так уже опоздала. Что? Ты действительно не представляешь, сколько времени заняла наша маленькая прогулка?.. Я полагаю, твой Вандиен не далее как сегодня вечером будет бродить по уши в воде, разыскивая свой сундук. У меня, откровенно говоря, нет ни малейшей надежды, что у него хоть что-то получится. Когда-то это было даже забавно… впрочем, как знать, вдруг…
Ки привстала с подушек. Ее замутило от страха.
– Каким образом ты замешан во всем этом деле с Вандиеном и Обманной Гаванью?..
– Я? – Дреш самодовольно заулыбался. – Ну как же, а кто, по-твоему, ненавязчиво направил к нему Зролан? Кто, кроме старины Дреша, мог шепнуть ей на ушко, на какую приманку он скорее всего клюнет? Да мне было один раз на него посмотреть, чтобы понять: этот парень все на свете отдаст, только чтобы избавиться от уродливого шрама на роже. То есть ясно, как дважды два, но сама она нипочем бы не догадалась… – Ки молчала, глядя на него во все глаза, и Дреш усмехнулся, очень довольный, что сумел потрясти ее до глубины души. – Ага, вижу, что и ты нипочем бы не догадалась. Боги, что за слепота!.. Ну неужели ни разу не видела, как он сидит, держа руку вот так?..
И Дреш принял позу, которую Ки мгновенно узнала. Вандиен часто сидел именно так, уткнув большой палец в угол челюсти, а указательный вытянув вдоль носа до середины лба и держа сомкнутый кулак возле рта. Так он сидел, когда приходилось напряженно размышлять или просто наваливалась усталость; другие люди в подобных случаях подпирали подбородок кулаками. Ки как-то не приходило в голову, что его рука при этом еще и закрывала большую часть шрама. Теперь она поняла все. И не смогла вынести хитрой улыбочки, с которой Дреш дразнил ее этим жестом.
– Прекрати! – зарычала она.
Дреш откинулся на подушки и захохотал:
– Лично мне все было до боли в глазах ясно с первого же взгляда. Я засек его тотчас, как только он явился в Дайял, и сразу понял, что скоро подоспеешь и ты. Я ведь, как бы это выразиться, до некоторой степени споспешествовал твоему появлению в этом городе. Ты спросишь, зачем? Видишь ли, некий друг рекомендовал тебя мне, отзываясь в превосходных степенях о твоем благоразумии. Он называл тебя истинным воплощением честности. Он упоминал о некоей запечатанной книге, которую ты доставила ему несколько лет назад при очень даже непростых обстоятельствах. Ну, а дальше все было просто. Кое-кто кое-кому был кое-что должен, и в результате возчица Ки отправилась в Дайял с грузом бобов. Оставалось только отделаться от Вандиена. Он, видишь ли, в Моем уравнении играл роль неизвестного фактора. Мог ли я с подобным смириться? Вдруг окажется вором или еще чем похуже. Вот я и придумал ему занятие на стороне, а заодно устроил так, чтобы тебя весьма заинтересовало непомерное вознаграждение за относительно нетрудную перевозку. Видишь ли, Ки, половина, если не больше, моего волшебного искусства состоит в том, чтобы направлять поступки людей в соответствии с моими потребностями и пожеланиями и чтобы они при этом всю дорогу верили, что сами делают выбор и сами принимают решения. Ну и, пока мы с тобой развлекались путешествиями по иным мирам, Вандиен направил свои стопы в Обманную Гавань, влекомый трепетной надеждой избавиться от рубца. Не сомневаюсь, что он из шкуры выскочит, раскапывая таинственный сундук. Но нам-то с тобой что до него? Давай… Ки! Ки, постой!
Ибо Ки рывком вскочила на ноги. Слезы жгли ей глаза, сердце колотилось о ребра. Отчаяние, стиснувшее сердце, отзывалось физической болью в груди. Так вот, значит, о чем он никак не хотел ей рассказывать там, в Дайяле. Вот что влекло его сильнее всяких наград. Вот что подвигло его договариваться о ее упряжке, попирая тем самым тщательно обозначенные границы их взаимной независимости в дружбе. Ки внезапно прониклась глубочайшим отвращением к себе самой за то, что вообще выдумала эти границы, все эти строго расписанные «твое» и «мое». Он ведь и шрам-то свой получил, заслоняя ее от когтей гарпии. Он небось не задумался, имеет ли он право вторгаться в ее жизнь, не стал прикидывать, стоит ли ее жизнь его красоты. Он отдал все, спасая чужого, в общем-то, человека. А когда дающей стороной выпало быть ей…
Ки задохнулась. Не сказать ей ни слова!.. Это было солью на раны. Тысяча проклятий ему за те невысказанные слова, которые этот мерзавец спрятал за своей кривой ухмылкой. А ей – десять тысяч проклятий за то, что не сразу въехала, какими помоями поливает ее маленький засранец чародей. Она круто повернулась к Дрешу:
