— С ней всё будет в порядке, — слышу голос издалека.
Вытираю слёзы, которых даже не заметил, и поворачиваюсь.
— Миша! — беру его за шиворот рубашки и припечатываю к стене. — Это ты? Ты был за рулём? — шиплю ему в лицо, готов разорвать его на куски.
— Успокойся! — отталкивает меня. — Нет, не я. Она сама была за рулём, — отвечает и поправляет рубашку.
— Что случилось? Она же хорошо водит? — прищуриваюсь я.
— Что конкретно, никто не знает. В машине она была одна. По заключению специалистов, она потеряла контроль, и машина врезалась в дерево, хорошо так врезалась. Повезло что не со стороны водителя, — он говорит, а я представляю это в голове, и меня трясёт ещё сильнее.
— Она как? — не отрывая взгляд от Саши, которая находится по ту сторону стекла, спрашиваю я.
Я только приехал, одна из медсестёр проводила до реанимации и позволила постоять по эту сторону. Обещала, что врач скоро придёт и ответит на мои вопросы.
— Уже хорошо. Не знаю, где она купила эту машину, обязательно выясню, но подушка безопасности ударила слишком сильно, таким образом, сломанные рёбра пробили лёгкие, дышать самостоятельно пока не может. Головой ударилась, но не сильно, лёгкое сотрясение. И множество мелких порезов от разбившегося стекла, — проговорил он.
— Ясно. Спасибо. Спасибо, что позвонил, — так и не повернувшись к нему сказал я.
— Я бы не звонил, — вдруг выдаёт он. — Но… — тут я поворачиваюсь к нему.
— Что? — встревоженно спрашиваю я.
— Я всё знаю… про вас, — говорит он, глядя в мои глаза как-то обвинительно.
— Всё? — уточняю я.
— Да, всё, даже про вашу связь ещё тогда, хотя и так подозревал. По вашим взглядам было ясно, что между вами нечто большее.
Я хотел спросить, что дальше, но…
— Она беременна… от тебя, — оглушает он меня.
— Что с ребёнком? — первое, что я спросил, сделав шаг к нему. — И откуда ты знаешь? — прищуриваюсь.
— Врач посвятил, с ребёнком всё хорошо, была угроза выкидыша, но врачи успели его спасти.
— Ребёнок мой? — спрашиваю я.
Даже если нет, мне всё равно. В первую очередь, это её ребёнок.
— Да, твой. Срок восемь недель, я тут точно ни при чём. Мы давно уже не…
— Я понял! — рычу я, не желая слышать этого. — Я могу к ней зайти?
— Сегодня нет, это реанимация. Завтра её переведут в палату, и тогда можно будет. Можешь идти отдыхать, я так понимаю, ты ехал издалека, и, наверное…
— Я никуда не пойду! — перебил его я.
Я теперь не отойду ни на шаг от неё.
— Как хочешь. Я сообщил её родителям и Лене, она скоро будет. А родители только завтра подъедут, — посвятил он меня.
— Хорошо, — кивнул и вновь припал к окну, мысленно прося Сашу не сдаваться.
Лена нашла меня на ступеньках больницы.
— Дим! Боже, ты плачешь, что с ней? — испуганном голосом спрашивает Лена.
Плачу?! А, да, глаза покрыты пеленой, щёки мокрые. И мне пофиг, что это всем видно. Моя любимая лежит бездвижно за толстым стеклом.
— Говорят, опасность нет, — отвечаю я, затягиваясь сигаретой.
— Дима, — Гриша похлопал по плечу.
— Вы знали, что она ждёт ребёнка? — спрашиваю я этих "общих, близких" друзей.
— Чтоооо? — глаза у Лены полезли на лоб.
— Нет, мы не знали, — спокойным тоном ответил Гриша.
— Ребёнок, он?… — дрогнувшим голосом спрашивает Лена.
— Нет, слава богу, успели вовремя, — мотаю головой.
— Фух, — вздохнула с облегчением Ленка. — Как она?
— Без сознания, неизвестно, когда очнётся.
Они побыли немного ещё в больнице, а после уехали, обещав, что завтра зайдут. Я просидел всю ночь возле реанимации, а утром, как только Сашу перевели в палату, я сел с ней рядом, взял её маленькую ручку в свои ладони и больше не отходил от неё, пока меня не отвлёк женский голос.
— Извините?
Я поворачиваю голову, вижу мужчину в возрасте и узнаю в нём отца Саши, значит, женщина — её мама.
— Здравствуйте, — ворвался в палату Миша.
— Вас здесь слишком много, — недовольным голосом говорю я.
— Что? — возмущается женщина.
— Милая, он прав… — говорит мужчина.
— Я вам объясню всё, — сказал Миша, и все вышли из палаты.
Ворвались толпой, блять, моей малышке нужен воздух, она дышит за двоих.
Самые ужасные сто шестьдесят восемь часов в моей жизни. Семь дней моя девочка лежит, как неживая, только пиликанье этих приборов даёт знать, что она жива. Врач говорит, что всё в порядке, это только вопрос времени, когда она очнётся. Уже даже самые мелкие порезы затянулись.
Марта, мама Саши, всё время пытается меня накормить, а у меня кусок в горло не лезет. Но есть нужно, мне нужны силы: когда моя девочка очнётся, я не должен грохнуться в голодный обморок. Отношения между мной и родителями Саши быстро наладились, видимо, Миша рассказал им всё и в красках.
Лена с Гришей каждый день приезжают, всё пытаются отправить меня отдохнуть. Нет и ещё раз нет. Я пойду отдыхать, и вдруг по закону подлости она очнётся, а меня нет.
Нет. Нет. Нет.
Её родители остановились в "Орхидее “, днём сидят в больнице, ночью уходят в отель, и так неделю уже.
В привычном уже графике помыл лицо холодной водой, вышел покурить и выпил двойной кофе. И вот опять сижу возле кровати и держу холодную ручку моей малышки. Вдруг её пальчики зашевелились, я поднял голову. Нет, не померещилось, моя девочка смотрит на меня своими карими глазками.
63
Саша
Пытаюсь открыть глаза, туманно вижу белый потолок, тело ломит так, будто все кости сломаны, но головная боль просто адская, и она перекрывает остальные ощущения. Стараюсь моргать, чтобы туман рассеялся. Чувствую, что кто-то держит крепко мою руку, с трудом поворачиваю голову в сторону моей левой руки и вижу его, Диму. Его бледная кожа так выделяется на фоне его почти чёрных волос и небольшой бороды. Он держит мою руку в своих тёплых ладонях прямо у своих губ, глаза у него закрыты, и он периодически нежно целует тыльную сторону ладони.
Это что, сон?
Понимая, что я в какой-то больнице, задаюсь вопросом: почему у моей больничной койки именно он?
Пытаюсь что-то говорить, но не получается, у меня что-то во рту, и я шевелю пальцами руки, которую держит Котов. Он в тот же миг открывает глаза, они красные и уставшие.
— Саша? Ты проснулась, слава Богу. Сестра-а-а!!! — кричит он в сторону двери.
