— И как долго ты планируешь здесь пробыть? — зачем-то спросила я. Просто стало вдруг интересно: когда она снова его бросит? И что он тогда, будет делать? Возвращать её? Или меня? Я снова нервно рассмеялась, а она, опять же с ехидцей в голосе, ответила: — Навсегда, глупенькая! Навсегда! С женой развёлся, отец ему больше не указ. Так что…
– Как же твой муж и ребёнок?
— А что муж? Не люблю я его и никогда не любила. Замуж вышла, так как того требовал Альберт Игнатьевич. А ребёнок, пусть с бывшим живёт, с родным отцом лучше. Буду навещать периодически, подарки присылать — так многие матери делают, ничего в этом плохого нет. Так что не надо на меня осуждающе смотреть! — опять громко произнесла она.
Затем продемонстрировав мне руку с маникюром и кольцом на безымянном пальце, с которым ещё вчера Глеб делал мне предложение. На пару секунд у меня потемнело в глазах, слегка покачнувшись, с трудом удержалась на ногах. Видя мою реакцию, до неприличия довольная собой, Светлана решила меня “добить”:
— Теперь у меня будет другой муж, за которого должна была выйти ещё пять лет назад. — убрав от моего лица свою руку, со злостью добавила: — Если бы не его придурок — отец! Родословной я видите ли не вышла. Индюк напыщенный. Ну а ты, — опять обратилась она ко мне, — можешь убираться в свой старый домишко. Вообще-то, прямая наследница этого дома — я. Ну да ладно, дарю! Хоть какое-то возмещение морального ущерба тебе. Не благодари. А теперь — уходи.
Я, подобно роботу, медленно развернулась и пошла к выходу, думая про себя: “ Уже в третий раз это со мной происходит. На мне точно проклятье.“Светлана забежав вперёд, открыла для меня дверь.
— Этой старой стерве — Петровне, привет от меня передай, — добавила она смеясь. — Всё время морали меня учила, кошёлка старая, говорила мол, с таким отношениям к людям, я обязательно останусь одна. Чёрта с два! Меня всегда любили и будут любить, это она одна осталась, ещё и с внуком на руках, а теперь ещё с правнуком. Внучок с подружкой твоей подбросили.
Она снова ехидно рассмеялась. Я посмотрела на неё и не могла понять: как у такой доброй женщины, как моя бабушка, могла получиться такая злая дочь?
— Почему Глеб полюбил тебя? Ты же — чудовище.
Светлана перестала смеяться, глаза её сверкнули ненавистью.
— Да что ты можешь понимать? Ты же никчёмная! Ты даже внешностью и молодостью своей не можешь воспользоваться в полной мере. Совершенно не следишь за собой, — потрогав прядь моих волос, брезгливо её выпустила, — когда ты в последний раз в парикмахерской была? Ах да, такие как ты, всю жизнь думают только о других, а о себе в последнюю очередь. И об таких как ты, всегда вытирают ноги. А я — беру от жизни всё! Таких, как я — боятся и уважают, — посмотрев на кольцо на своей руке, довольным голосом добавила, — и любят.
Затем больно взяла меня за плечо и начала выталкивать в открытые двери.
— Довольно болтовни, уходи уже и так настроение мне испортила своей несчастной физиономией.
Оказавшись практически за порогом, я поняла, что не могу уйти. Что-то меня держит. Казалось бы — что? Здесь и так всё ясно: к Глебу приехала его бывшая возлюбленная. Он вспомнил былые чувства, подарил ей кольцо, которое купил для меня, а я — стала ему не нужна. К тому же вчера мы с ним не очень хорошо поговорили. Наверно я сама виновата — надо было к нему переехать и кольцо принять, тогда может быть этой Светланы — здесь бы не было. Но! Что-то меня смущает. Пока не могу понять что, но очень хочу это выяснить.
Светлана уже практически закрыла за мной дверь, но я успела подставить ногу.
— В чём дело? — недовольно произнесла она. — Я ведь могу и полицию вызвать.
— Вызывай, — спокойно ответила я и толкнув дверь внутрь, вошла обратно в квартиру.
Светлана отскочила в сторону, на её лице читался испуг. Но тут же вновь напустив на себя грозный вид, строго произнесла:
— Ты что ещё не поняла? Не нужна ты Глебу, он меня любит! Ясно? Ты лишь была временной заменой!
Именно в этот момент я вспомнила слова Глеба: “Давай договоримся, раз и навсегда — доверять друг другу, что бы ни случилось, просто доверять и всё.” — это придало мне уверенности и я, спокойно заявила:
— Пусть Глеб сам мне это скажет. Кстати, где он?
В её лице снова промелькнул страх и опять она выкрутилась:
— В спальне, спит, — с самодовольством добавила, — мы давно не виделись знаешь ли, навёрстывали упущенное всю ночь. — Видя, что я направилась прямиком в спальню, побежала за мной.
Открыв дверь, я увидела крепко спящего Глеба: лёжа на животе, лицом к окну и со спущенной рукой на пол. Наполовину накрыт одеялом.
— Ну, убедилась? — шёпотом произнесла Светлана, встав рядом со мной. — А теперь, проваливай, дай человеку отдохнуть.
Мне бы действительно развернуться и уйти, но что-то опять меня держит. У нас тоже с Глебом были бурные ночи, но он никогда так крепко не спал. Всегда, выпив крепкий кофе, уезжал на работу, даже если сильно не выспался. А тут, при нашем довольно громком разговоре — он ни разу не проснулся.
Я направилась к нему.
— Эй, ты что творишь? — громким шёпотом, почти прокричала она и вновь попыталась ухватить меня за плечо.
Но я увернулась, при этом отпихнув её. Затем я начала трясти Глеба за плечи и громко звать:
— Глеб! Глеб! — он глухо простонал, но так и не проснулся.
Открыв веко, я заглянула ему в зрачок. Дело в том, что моя мама доктор, именно от неё я знаю о признаках беременности и о том, как действуют на человека наркотики. Судя по бледному лицу Глеба, отсутствии какой-либо реакции на внешние раздражители и суженному зрачку — он явно под действием сильнодействующего вещества.
— Чем ты его напоила? — спросила я. Хотела подняться, чтобы посмотреть на неё и услышать оправдания, но, получив чем-то тяжёлым по голове, упала прямо на Глеба и потеряла сознание.
Очнулась я, лёжа на полу, со связанными за спиной руками и с кляпом во рту. Ноги тоже связаны. Несмотря на сильную головную боль и затёкшее тело я смогла-таки приподняться и придать себе полусидячее положение. В глазах всё двоилось, с трудом сфокусировав взгляд, я смогла разглядеть фигуру Светланы, стоящей передо мной со шприцом в руке. Что она задумала?
