— А как же твое правило? – замечаю, как Рома усмехается, переводит сосредоточенный взгляд с дороги на меня.
— Правила существуют, чтобы их нарушать.
— Ты противоречишь себе, Ром.
— Было время, когда сотрудникам не запрещалось строить отношения, создавать семьи между собой.
— А что случилось, что ты ввел это негласное правило?
— У меня был заместитель. Толковый мужик. К нам в офис устроилась новая сотрудница из отдела аналитики. Так как он постоянно был со мной, волей-неволей я был в курсе развития их отношений. Все шло к серьезным планам, к свадьбе. Потом появился новый курьер, и девушка моего заместителя влюбилась без оглядки. Так у нас в офисе появился драматичный любовный треугольник. Все наблюдали за развитием сюжета, как за сериалом, - Роман на время замолкает, сосредотачиваясь на дороге. Я терпеливо жду окончания этой истории. Ясное дело, что один остался с разбитым сердцем.
— И что в итоге?
— В итоге трое уволились. Я лишился заместителя, в отделе аналитики всем пришлось напрячься, потому что одна сотрудница уходила в декрет и на ее место брали эту новенькую. Был сложный период, еще экономику потряхивало, несколько контрактов были под угрозой срыва. У меня сдали нервы. Именно тогда я ввел правило – никаких служебных романов. До недавнего времени все это правило соблюдали, пока...
— Пока не появилась я, - широко улыбаюсь, Рома улыбается в ответ, кивает. – Теперь будем до конца века скрывать наши отношения? Если ты будешь только меня брать в командировки, вопросы возникнут не только у Анны Родионовны.
— Поживем – увидим. Не будем торопить события. Мы приехали, - Роман паркует машину перед зданием следственного комитета. Я сразу же сжимаюсь и испуганно смотрю сначала на мужчину, потом вход.
— Ром... Может не надо? – еле слышно произношу, сомневаясь, что меня кто-то может услышать. Но Рома меня услышал. Он отстегивает ремень и поворачивается ко мне со строгим выражением лица.
— Почему? Почему, Дина, ты хочешь этим подонкам простить то, что они надругались над твоими чувствами? Объясни мне, что тебя останавливает? – от его резкого, полного негодования голоса, я еще сильнее вжимаю голову в плечи, смотря перед собой. Тяжело вздыхает.
— Насилие нужно наказывать, Дина. Человек, совершивший насилие, должен быть наказан. До тех пор, пока девушки, женщины будут молчать об этом, их будут продолжать бить, насиловать, не считать за людей, - сжимает руль с такой силой, что белеют костяшки. Я чувствую его безмолвную ярость, которая не может найти выхода.
— Я, конечно, не могу защитить всех пострадавших женщин от насилия в этой стране, - переводит на меня сосредоточенный взгляд. – Но я могу защитить тебя. И я хочу тебя защитить. Ты позволишь мне это сделать, Дина?
Зачарованно смотрю в бушующий шторм синего моря в его глазах, боясь и восхищаясь этой неконтролируемой стихией. Я неуверенно протягиваю руку и кладу ее на руку Романа, погладив его костяшки. Он шумно дышит, смотрит, не мигая, и ждет от меня ответа. А мне хочется его просто обнять, прижаться к груди и счастливо улыбнуться.
Папа всегда меня защищал, любил и холил. До самой смерти я у него была любимой маленькой девочкой. После его ухода одиночество, чувство ненужности так глубоко во мне сидели, что даже Инна не могла их вытащить на поверхность. А Рома сумел.
Я ничего не говорю, просто закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его плечу. Ощущая, как по щеке скатывается одинокая слеза, которую легонько убирают кончиком пальца. Теперь есть кому меня защитить, уберечь и...любить.
35 глава
— Девять часов? – удивленно округляю глаза, пытаюсь понять, чем мне это время занять. Рома благодарить водителя такси, поворачивается ко мне.
— Надеюсь, у тебя в телефоне забиты какие-нибудь книги или фильмы. Я обычно работаю.
— Ты вообще отдыхаешь? – забираю у него свой чемодан, вопросительно смотрю на очаровательную улыбку. Он выглядит хорошо и в отличном настроении. Меня с самого утра тревожат смутные сомнения по поводу этой командировки.
— Скажу, правду, мы в Сеуле будем недолго. Я не зря работал сверхурочно.
Прищуриваюсь. То, что Рома последнюю неделю работал сверхурочно, известно всем. Он приезжал на работу задолго до появления сотрудников.
— Ты уже обо всем договорился? – озаряет меня догадка, как комета, пролетающая над землей. Меня одаривают очаровательной улыбкой.
— Да. Мы прилетим в три часа следующего дня, отдохнем. На следующий день подпишем договор, погуляем по городу. Там есть на что посмотреть, а утром мы улетаем на Бали. Как тебе мой план? – вместе подходим к стойке регистрации. Я усмехаюсь, а неприятное чувство, что за меня приняли решение, легонько колет изнутри тоненькой иголкой.
— Одно упущение, - тихо замечаю, когда Рома отдает свой и мой паспорт. Поворачивает голову в мою сторону, немигающим взглядом сканирует мое лицо. Передергиваю плечами. Я чувствую, словно меня загоняют в угол, в загон.
— Какое?
— Ты меня не спросил. Может я купальник не взяла.
— Его можно купить. Я не вижу проблемы.
— Проблема в том, что ты решаешь за меня, - под его сужающим взглядом я вдруг чувствую себя маленькой девочкой. Но при этом Инна мне не раз повторяла, что я должна отстаивать свои интересы, не быть зависимой от чужих мнений, решений.
— Я не против Бали, я против того, что ты со мной этот вопрос не обговорил, не обсудил. Мне важно, чтобы мы разговаривали друг с другом, - интересно, он меня поймет? Услышит?
Роман сводит брови, его отвлекает девушка на стойке, отдавая наши паспорта. На уровне интуиции чувствую, что задумался, размышляет. Ему, наверное, сложно со мной, потому что до меня его окружали скорей всего состоявшиеся женщины как личности, которым не требовалась нянька.
Мы проходим еще один досмотр, попадаем в зал ожидания. Я смотрю в сторону бизнес-зала, но мы его проходим. Чуть дальше, посередине. Располагаемся возле окна, откуда видны самолеты. Рома по-прежнему молчит.
— Ром... – я подвигаюсь ближе к нему, хорошо, что между нами нет металлического подлокотника. Когда моя рука оказывается у него на локте, он ее накрывает и сжимает. Склоняет голову на бок и мягко улыбается.
