— До свидания, Клара, — услышала я, когда расстояние между нами превысило несколько метров. Я обернулась лишь на мгновение и инстинктивно улыбнулась.
— А ты время зря не теряешь, — строго заметил Дарлинг.
— Это тебя не касается. И убери руку с моей талии. — Он до сих пор вел меня, прижимая к себе, и я чувствовала запах его кожи — хвоя и дерево. Со скрипом в душе пришлось признать, что его аромат мне очень нравится.
Когда мы находились так близко друг к другу, я понимала, насколько меньше него. Дарлинг словно большая неприступная стена, что ограждала меня от враждебного мира. Только это иллюзия, физическая сила мало что значила в мире магии, и пока его уровень ниже моего, я главная. Только, к сожалению, так бывает не всегда.
— Мы пара, не забывай. Тебе надо привыкнуть к моим прикосновениям. Если ты будешь каждый раз вздрагивать, как несколько минут назад, это может показаться странным, — монотонным голосом лектора сказал Макс.
Он прав.
— Ладно, — опустив взгляд, произнесла я.
Дарлинг криво улыбнулся.
Некоторое время мы бесцельно бродили по улице, перекидываясь ничего не значащими фразами. А чуть позже обсуждали нашу легенду, обогащая ее подробностями, и, в конце концов забредя в район богатых домов, присели на низкое каменное ограждение, притаившись в тени, вдали от света фонарей.
— Как много Дарлингов в столице? Все же твой отец… — Начальство, конечно, не глупо, они бы не назначили нам это задание, если бы оставался хоть шанс того, что нас раскроют. В противном случае они отправили бы нас к мастеру маскировки, как уже поступали однажды. Только подобная магия болезненна, уж мне-то не знать, и прибегают к ней редко.
— Предостаточно. И поверь, мой отец мало распространяется обо мне, — отозвался Макс, лицо его застыло. Видимо, мы затронули не самую приятную для него тему.
Неужели то, о чем болтали в академии, правда?
— Ясно, — отозвалась я, не собираясь лезть в его душу.
Звезды загорались на небе, и, несмотря на осень, ветреную и неугомонную, в душе воцарилась зима — холодная и спокойная. Я с легкостью могла представить себя в теплом доме около камина, наблюдающей, как за окном кружат сверкающие хлопья ледяного снега.
— За что ты ненавидишь меня больше всего? — неожиданно спросил Дарлинг.
Внимательного посмотрев на него, ответила:
— Я тебя не ненавижу. — И это была чистейшая правда. — Просто ты меня раздражаешь. Часто. Очень часто.
— Почему?
— Сам знаешь.
Почему его потянуло на откровенность?
— А что тебе запомнилось больше всего? — не унимался Макс, он выглядел одновременно хитро и серьезно.
— Знаешь, если я начну все вспоминать, то правда могу тебя возненавидеть, — резко отозвалась я. Посмотрев на носки своих туфель и на миг растворившись в разразившейся тишине, негромко и безрадостно добавила: — Моя подруга, Макс. Четвертый курс. Второе полугодие. Ты перешел черту.
Он сложил ладони лодочкой, чтобы потом сплести пальцы в замок. Задумался.
Неужели Дарлинг стал терпимее, чем в академии? Раньше его не волновали мои чувства. Хотя нет, они его все же интересовали, но лишь с одной целью — отыскать мою слабость и ударить побольнее.
— Энн? — с сомнением спросил он.
Боже, да он с трудом вспомнил ее имя!
— Да! — На мгновение былая злость взяла надо мною верх. Хотя теперь я понимала, что не имела права злиться. Если мы с ней разбежались из-за такой мелочи, как парень, то она никогда не была мне подругой.
— Объясни. Я не понимаю. — Дарлинг хмуро уставился на меня. Похоже, он не врал.
Пусть невежество не оправдание, но я остыла.
— Ты провел с ней ночь, — сказала терпеливо. Макс кивнул. — А потом делал вид, что не замечаешь.
— И как это связано с тобой?
— Мы жили вместе и дружили три года. Но спустя месяц после этого она съехала. Сказала, что не может общаться со мной. Что из-за меня она не может забыть тебя. — Даже сейчас при воспоминаниях о той ситуации мне было обидно. — «Я для него пустое место, когда тебя он видит издалека» — вот что она мне сказала. Я еще подумала тогда, что за бред она несет? Самое прискорбное, что ты отобрал у меня близкого человека, даже не подозревая об этом.
— Ну, я не знал. — Что бы он ни говорил, но сожаления в его голосе не звучало.
— А если бы знал?
— Знаешь что, Раженская? Ты сама помнишь, ко мне часто липли девушки. Я никому не врал и ничего не обещал, в том числе и твоей подруге. Поэтому моей вины здесь нет.
— Понятно, — отозвалась я, не желая спорить. Неожиданно почувствовав себя измотанной, я захотела как можно скорее оказаться дома.
— Что ж, — протянул он, поднимаясь на ноги. — Думаю, на сегодня с нас обоих достаточно.
— Это уж точно, — согласилась я, наблюдая за тем, как Дарлинг, вскинув руки, потягивался.
Никогда еще не видела, чтобы это делали с таким уверенным и самодостаточным видом. Все же сразу заметно, что он благородных кровей, пусть даже в нынешнем мире это не играет большой роли.
— Пока? — попрощалась я с какой-то вопросительной интонацией.
— Так не хочешь расставаться, Клара? — не упустил возможности поддеть меня Макс.
— Ну да, — саркастично ответила я. — Я мечтала об этом моменте весь день.
— Неужели кто-то ждет дома?
Вопрос не застал меня врасплох. И даже почти не встревожил. А ответ сам сорвался с губ:
— Да. — Я соврала не задумавшись. Макс окинул меня взглядом с головы до ног, а по моей спине прошел холодок.
— Ясно. Ну, тогда положусь на тебя. Смотри, чтобы никто не пришел ко мне с разборками. — Дарлинг наверняка вспомнил нашу вчерашнюю беседу в столовой, когда я допытывала его вопросами о девушке.
— Не беспокойся.
— До завтра, Раженская, — попрощался он, прокручивая перстень на пальце. Макс носил его еще со времен академии.
— До завтра, Максимилиан, — попрощалась я, прекрасно зная, что он ненавидит свое полное имя.
Его взгляд метал молнии. Уверена, я отвечала ему тем же. Напряжение, недовольство и необъяснимая злость всегда сопровождали наши отношения. Даже теперь ничего не изменилось. По крайней мере, я хотела на это надеяться…
Глава 7 Активация артефакта
Макс
Я не хочу изменений,
Но я к ним готов.
Она меня не ненавидит… Надо же какое открытие. А я всегда считал иначе.
Шагая по дороге и ловя взглядом огни мигающих фонарей, я обдумывал все слова, сказанные в этот вечер. От рассуждений Клары веяло наивностью, которую, казалось бы, время уже давно должно было вытравить. Но, возможно, именно эта бесхитростность, верность своим принципам и отличала Раженскую от остальных.
